Николай Некрасов 4

"Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из её груди,
Лишь бич свистел, играя...
И Музе я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная!»"
1848 г.
"Не русский – взглянет без любви
На эту бледную, в крови,
Кнутом иссеченную музу"...
1877 г.
                =  =  =  =
Казнь на базарной площади столицы.
В чём, неположенном, замарана девица,
Что столь сокрушно терпит наказанье?
Так не секут без лютых оснований!
И не слышна вкружь неприятий речь...
Ворует злостно? Пьёт? Развратный грех?
Детоубийство? Мы не знаем это,
Но связывать теперь должны с поэтом
И Музою его каких-то тёмных дел
Прикрытый след. И на Сенной смотрел
На истязанье он без возражений...
В плену был обобщённых размышлений
Иль трусил? Чуял правоту кнута?
Зрил символ в нём державы, что "не та"
Намерилась душевных бар сословью?
Пылал "печально-гневною любовью"
К отчизне, как о том весь век твердил?
Отхлобыстал, но образ не раскрыл,
Оставил нам захлёб вопросной кровью!
И Музу в некий тайный грех втюпил...
Ведь так? Для тех, кому весомый мил
Лишь факт – системной логики основа?
И иноземцу – ни о чём здесь слово!

Так? А только ль молчала?
Не шептала ль в ответ,
Как по сёлам слыхал я:
«На вас Сталина нет!
Царя-батюшки нет!
Бог вас не привечал!»
И пред казнию этой вина
Слёзни глаз как-то стала
Совсем не важна...
Сердце ухает в жаль...
Вековая такая мораль...
И для Русской Страны
Се – безмутный хрусталь
И мы – нутренно с ним...
Христа мучью полны...
Своей кучной вины
Пьём поэтный бокал,
Что люд к Чести позвал,
В нём сущнь-грезь угадал,
В мутнях наших прознал
Зовы чуткой струны...

И мы, нутренно, – с ним!
Горькой Правде верны,
Нормам «здравым» странны.
Собой век свой больны...