Операция Христос -3

- Да. вот еще что: Пилат. – Сеян задумался. – Надо бы написать Пилату. Но, просто устраивать ему выволочку за непонимание политики Рима? - Выволочка должна принести плоды. А какие плоды, если зерна еще не в земле? – Нет, предупредить Пилата о сдержанности и осторожности в любом случае надо. Но что писать? - Это стоит обдумать. Полагаю, несколько дней у меня есть. И, наконец, пророк… -  На идею грека о пророке, Сеян сразу обратил внимание. Это только черни кажется, что если человек обладает властью, он непременно должен, как безумец схвативший меч, размахивать ею направо и налево. Власть – это такое лекарство, которое надо употреблять по капле, особенно власть, сопряженную с неприкрытым насилием. Пророк может оказаться именно той каплей власти, которая поможет исцелить мятежную провинцию.
Сеян встал из-за стола и прошел в перистиль. В садике, устроенном в задней части дома, рядом с открытой гостиной с видом на центральный фонтан, возился с розовым кустом пожилой раб – сириец Маттай Бар-Набу. Бар-Набу достался Сеяну по наследству вместе с его квиринальским домом. Родом из Антиохии, он был хорошо образован и попал в рабство, задолжав крупную сумму местному ростовщику. Сумму-то он вернул, но не сумел выплатить проценты, и ростовщик неплохо наварил, сбагрив Бар-Набу какому-то римскому латифундисту, по своим делам оказавшемуся в Сирии. Однако, для работы на полях обретенный раб оказался плохо пригоден, а его образование для сельского богатея не имело цены.  В конце-концов, помаявшись еще по нескольким домам, Бар-Набу был куплен отцом Сеяна. Здесь, на Каппадокийском холме он проживал последние двадцать лет, занимаясь кое-какими хозяйственными подсчетами и садоводством, которое очень подошло его натуре.  Сеян доверял ему, иногда использовал как секретаря и даже советника, и время от времени обсуждал с ним вопросы, которые не хотел или не мог обсуждать с другими, точно зная, что ни слова из их разговора не попадет к слугам и не покинет дом.
- Как дела, Маттай? – Сеян обратился к рабу, разглядывая куст. Сеян любил запах роз, особенно утром, когда роса еще поблескивала на лепестках. Свежий воздух и запах роз, к которым не примешивалась вонь бедноты, как бывало, впрочем нечасто, когда ветер дул с юга, из долины между Квириналом и Виминалом – на целый день придавал Сеяну силы и просветлял мысли.
- Добрый день, господин префект. Вот обрезаю старые ветки, чтобы не мешали молодости расти и расцветать.
- Не надо, Маттай, твои цветы еще вполне хороши. Но, это ладно. Пустое. Вот о чем я хочу тебя спросить. Ты, кажется, родом из Сирии? - Бывал ли в Иудее?
-  Да бывал, господин. Давно, при царе Ироде.
- Что скажешь?
- О чем, господин?
- О народе, об иудеях, о власти, во что они верят, как относятся к Риму?
- Ну. что я могу знать? – Конечно, было время, когда я общался с влиятельными людьми и в Сирии, и в Иудее, и в Египте. Но это было так давно, что вряд ли мои знания имеют сегодня цену.
- Почему же? – Характер народа, его вера, это не то, что быстро меняется.
- Хорошо. Мои наблюдения ограничены, но что сразу бросается в глаза: иудеи очень возбудимы и в массе своей очень религиозны. Из-за этого, они ведут себя странно, часто неприятно и совершенно не доверяют иностранцам. Их невозможно заставить верить в других богов, поэтому любые попытки научить их следовать римским обычаям, вызывают у них гнев, а их возбудимость приводит к появлению яростных фанатиков.  Ты знаешь, римские боги похожи на людей и даже вступали со смертными в любовные связи. Так, Великий Марс – отец Ромула и Рема. Леда родила от Юпитера Кастора и Поллукса.
В отличие от римских богов, иудейский бог – бог надчеловеческий, всемогущий творец единого мира. И, представь себе, иудеи верят, что это всемогущий бог избрал именно их народ, а Израиль должен стать светом для других народов и нести им истинное знание о Боге. Это кажется, противоречием. Но это противоречие как раз и разрешается идеей божественного выбора народа. В каком-то смысле они воспринимают себя носителями божественной сущности, едва ли не частью своего бога.
- Иудеи полагают что они могут нести свет истины нам, римлянам, владеющим миром? – Какой вздор! Те боги правильные, которым молятся победители. И потому правильные боги – наши, римские, ибо мы владеем миром.
- И это еще не все, господин. Иудеи верят, что должен появиться, как они говорят, «мессия», посланник бога, который воскресит мертвых и установит на земле царство справедливости, царство бога…
- Мессия? - Надо запомнить, это интересно, - подумал Сеан, вспомнив идею с пророком-умиротворителем, - Продолжай.
- Ещё у них есть странные обычаи. Например, их бог запрещает им один раз в семь дней работать и даже готовить пищу.  И еще им запрещено есть свинину, зайцев, и еще что-то. Не помню что. Это, согласись, странно, но они твердо следуют этому обычаю
- Если они считают себя избранными богом и следуют столь своеобразным обычаям, с ними, вероятно, трудно иметь дело.
В других случаях вряд ли второму человеку в Империи пришло бы голову интересоваться мнениями покоренных народов к Риму, но сейчас, почему-то, он задал Маттаю глупый, как Сеяну казалось, вопрос: «А как они относятся к римлянам и Риму»? 
- Ты знаешь, я всегда говорю правду. И мне кажется, хотя я твой раб, ты меня ценишь не только за то, что я ухаживаю за розами. Я скажу так: иудеи рассматривают римлян примерно так же, как римляне рассматривают варваров – как существ низшего порядка..
- Однако, они во власти Рима, а не Рим в их власти, - Сеян усмехнулся.
- Да, но их история началась задолго до Троянской войны, так чудно описанной Вергилием. Они считают, что бог освободил их из египетского плена и это их великий праздник Пейсах, и потому свобода - их предписанная богом судьба. Потому они считают, что бог спасет их опять, как спас от плена в Египете и Вавилоне, и от смерти в Персии. Конечно, есть среди иудеев те, кто имеет выгоду от верности Риму, но и эта верность не простирается дальше марсуплума. Но народ...