Битум глубокой тени

прожорлива  саранча,
и  тяжёлый  каток  мягко  ровняет,
безотчётно  бросает  в  память  кадр  за  кадром,
в  глазном  зерне  сухие  пятна  хруста,
и  только  приосанилась  к  вымени  истерия  сцеживать  время,
и  только  мельтешит  улица  проходными  дворами,
узлы  дорог  сбегают  в  траву  поджав  росу  цепко,
и  всюду  забрызгана  отрава  в  механических  захватах,
на  острие  хирургической  косы  нет  жалости…

ноль  спустился  в  полдня  растеряться  высохшим,
теснится  яркой  вспышкой  болезнь  свисающей  невидимкой
выглядеть  по  щиколотку
темно,
глухо,
холодно,
шум  выждал  ртуть  на  крючке  навязанных  слухов,
эпизод  прыгнул  в  температуру  абсолютным  восприятием,
ладони  ног
неотрывно 
держат  битум  в  вакууме…

нашатырный  свет 
ритм  жижи  глушит,
чёткая  грань
межрёберной  жёсткостью 
прерывистое  дыхание  притопила,
и  только - только  часы  стали  пробовать  показывать  время,
стрелки  разбил  паралич,
согнул  в  коленях  фильма  сюжет  сюрреализма,
в  обёртке  кожи
кости  Дали
хранит  инстинкт  холста…

кратковременно  подобреет  действие  наклонной  усталости,
правая  рука  болезни
выползет  переболеть  беззвучным  ландшафтом,
на  трость  опирается  дождь,
оставаясь  сухим  каждое  время
проведённое  в  коллекционировании,
хрен  расцветёт  в  полночь,
найдёт  сцепку  с  отёчными,
бредущими  одиноко  за  глубокой  тенью.