Делёз vs Гегель

Делёз, с обезоруживающей элегантностью, обвиняет Гегеля в великой иллюзии. Вся эта грандиозная эпопея Духа, его восхождение от "чувственной достоверности" к "абсолютному знанию" через муки отрицания, через диалектическое снятие (Aufhebung) – не более чем "бесконечная циркуляция тождества в негативности". Карнавал масок, где за сменой образов – чувственного сознания, рассудка, самосознания – скрывается неумолимое, предзаданное Тождество, которое лишь играет в прятки с самим собой, используя Негативность как зеркало. Движения, по Делёзу, нет. Есть лишь повторение – но не живое, творческое повторение различия, а унылое повторение Одного и Того же под разными личинами.

Негативность, этот мотор гегелевской диалектики, для Делёза – поверхностный инструмент, не способный коснуться "глубины", где пульсирует чистое, позитивное Различие-в-себе. Отрицание, говорит он, работает лишь с репрезентациями, с тенями на стене платоновской пещеры (или гегелевского театра Духа). Оно может противопоставить одно понятие другому, но не может схватить уникальность, сингулярность, интенсивность реального бытия. Глаз диалектика, завороженный игрой противоположностей (тезис-антитезис), скользит по поверхности, не замечая, что под этой рябью подобий и различий лежит монолит Тождества. Начальные понятия "Феноменологии" – "здесь" и "сейчас" – предстают как "пустые тождества", абстрактные универсалии, которые лишь притворяются, что порождают различие, на самом деле поглощая его в своем стремлении к Абсолюту.

И вот ключевой удар Делёза: могут ли эти "пустые тождества", эта игра теней, эта диалектика, работающая лишь с призраками понятий, действительно преобразовать индивида? Может ли эта словесная эквилибристика, эта цепь негаций, возвысить живое, чувственное, различное сознание до прозрачности "духа, знающего себя как дух"? Делёз отвечает: нет. Гегелевский синтез – это иллюзия, маскирующая подспудное торжество исходного тезиса, Тождества. Вся мощь негации разбивается о скалу реального различия индивида. Различие, утверждает Делёз, первично, оно сильнее любой логической схемы, пытающейся его укротить и подчинить Тождеству. Гегель видит различие лишь как "призрак или эпифеномен" на пути к Абсолюту, и потому вся его "Феноменология духа", этот величественный путь самопознания, сама оказывается "эпифеноменом" – грандиозным, но поверхностным явлением, не затрагивающим подлинной жизни различия.

И вывод Делёза звучит как приговор и одновременно как освобождение: "призрачная лестница" Гегеля никуда не ведет. Индивиду суждено (или даровано?) пребывать в границах своего опыта, своей чувственности, своей уникальности. Во веки веков. Аминь! Конец истории Духа, да здравствует вечное становление различия!
Но так ли это? Действительно ли Делёз опроверг Гегеля? Или он предложил столь радикально иную оптику, что их миры почти не пересекаются?
Здесь начинаются сомнения и парадоксы.

            1. Карикатура на Негативность? Не упрощает ли Делёз гегелевскую негативность? У Гегеля отрицание – это не просто "нет", это определенное отрицание, которое не уничтожает тезис бесследно, но сохраняет его истинный момент в синтезе (Aufhebung – снятие, сохранение и возвышение). Разве это не есть подлинное движение и преобразование? Гегелевское Тождество – это не статичный монолит, а результат, достигаемый через напряжение и преодоление различия. Это тождество, вобравшее в себя свою противоположность. Не игнорирует ли Делёз эту диалектическую глубину, сводя все к "циркуляции"?

            2. Призрак Различия? Утверждая примат чистого, позитивного Различия, не создает ли сам Делёз некую абстракцию? Может ли различие существовать и мыслиться вне всякого отношения к тождеству, вне всякого сравнения или отрицания? Не является ли сама идея "различия-в-себе" неуловимым призраком, который можно помыслить лишь в оппозиции к тождеству, то есть, используя ту самую негативность, которую Делёз критикует?

            3. Проблема Репрезентации. Делёз обвиняет Гегеля в работе с репрезентациями. Но разве сам язык философии, включая язык Делёза, не является формой репрезентации? Как говорить о "глубине", о "различии-в-себе", не прибегая к словам, понятиям, то есть, к тому, что Делёз считает "поверхностью"? Не попадает ли он в ту же ловушку, критикуя Гегеля?

            4. Сила Системы vs Сила Единичности. Делёз прав, что реальный индивид часто сопротивляется логическим схемам. Но разве цель Гегеля была в том, чтобы стереть индивида? Или в том, чтобы показать, как через опыт индивида (пусть и схематизированный в "Феноменологии") проявляется универсальная структура самопознания Духа? Гегель описывает не столько эмпирического индивида, сколько логику становления сознания как такового. Не требует ли Делёз от Гегеля того, чего тот и не обещал?

            5. Эпифеномен или Перформанс? Является ли "Феноменология" лишь описанием (эпифеноменом) или она сама есть действие, перформанс, вовлекающий читателя в процесс диалектического движения и преобразования? Может быть, сила Гегеля не в логической неопровержимости каждого шага, а в самом опыте прохождения этого пути вместе с ним?

Так опроверг ли Делёз Гегеля? Думается, что нет – в строгом смысле логического опровержения. Скорее, Делёз совершил нечто иное, возможно, более радикальное: он предложил альтернативную вселенную мысли. Он не столько разрушил гегелевский собор, сколько построил рядом совершенно иное здание – ризоматическое, кочующее, без центра и иерархии. Он сместил фокус с Истории, Цели, Абсолюта на Становление, Множественность, Имманентность.

Его критика Гегеля – это не столько опровержение, сколько детерриторизация гегелевского ландшафта, открытие новых путей мысли, которые Гегель считал тупиками или лишь моментами на пути Духа. Делёз не убил Гегеля, он скорее станцевал на его могиле (или на его пьедестале?), провозглашая иную философию – философию жизни как вечного потока различий и повторений.

Возможно, прав не один из них, а оба – или ни один. Возможно, их системы – это две великие, но несовместимые метафоры бытия. Гегель предлагает нам драму восхождения к Смыслу через отрицание. Делёз – танец утверждения на поверхности становления без гарантий и конечной цели. И выбор между ними – это не столько логическое решение, сколько экзистенциальный жест, выбор того, в каком мире мы хотим мыслить и жить. "Призрачная лестница" Гегеля все еще манит обещанием Абсолюта, а делёзовское плато различий – пьянит свободой от всяких лестниц. И этот спор, этот захватывающий поединок титанов, продолжается в сердце каждого, кто решается мыслить о бытии, различии и становлении.