Женька. Вторая часть. Поминки

На третий день Женьку хоронили. Поминки тянулись с полудня, поминали, как водится, всей деревней. В комнате стоял стол, вокруг лавки, на тумбочке стояла фотография Женьки с траурной лентой, а рядом стоял стакан с водкой и черным хлебом. Народ заходил по очереди, садился, пил не чокаясь, закусывал и негромко разговаривал. Через полчаса - час группа вставала и выходила, а её сменяла следующая.
Вспоминали Женьку хорошо, по-доброму, о мёртвых либо хорошо, либо никак. Мужики вспоминали праздники, рыбалку и баню, их жёны ставили Женьку в пример хозяйственностью, а бабки с дедами поминали уважительное отношение.
О Ларисе сначала просто шушукались, вспоминая, как она незадолго до случившегося ушла обратно к мамке. Потом сплетни стали обрастать подробностями.
- Да знаю я почему Женька пил, - прошептала бабка Нина своей соседке бабке Нюре.
- Да ты шо, - вторила ей шёпотом бабка Нюра.
- Знамо дело, Лариска ему изменяла, – прошипела бабка Нина.
Сидящая радом с ней Татьяна, жена председателя обернулась к говорившей.
- Полно тебе бабка Нина, поминки, – попыталась пресечь дальнейшие разговоры.
Но бабка Нина уже почуяла разгорающийся к её версии интерес и села на свой конёк. Она стала с оживлением рассказывать, что видела несколько раз, как Ларису на своей машине домой подвозил муж другой соседки Ленки. По возрасту Ленка была на десяток лет помладше бабок, дюже умная баба как о ней говорили сплетницы. Работала Ленка бухгалтершей, а её муж Витька таксовал. Был он, конечно, мужик видный, но, несмотря на сплетни, повода усомниться в порядочности не давал.
- Так вот, затемно уже было, когда фары нырк в щель занавесок. Я выглянула в окно-то,  а там Лариска из Витькиной машины вылезает, - продолжала обрастать подробностями сплетня.
- Ой, да все видели, изводила она мужика-то, - сидевшая напротив тётка Тамара, так её кличали в деревне, присоединилась к обсуждению, - За что любил её непонятно. Она ж сама его и спаивала, так на себе и женила.
Проходившая мимо Лариса услышала разговоры, которые уже переросли в открытое обсуждение в полный голос. Первым её желанием было высказать всё в лицо, пристыдить разошедшихся соседок, но она себя одёрнула. Не в чем ей было оправдываться, не было всего этого. Витька и правда подвозил несколько раз, но за небольшую плату, по-соседски. Один раз она с города поздно ехала, продукты покупала на стол, Женькин день рождения отмечали, второй в аптеку ездила, электричку отменили. И не женила она Женьку на себе, отказывала из-за того, что пил и скандалил.
Жаркий день и поминки выжали Ларису до предела: физическая усталость была настолько сильной, что горе от потери мужа перестало быть острым и растекалось головной болью и тошнотой. Желающие помянуть шли нескончаемой вереницей: некоторые уже и по второму, а то и по третьему разу присаживались на лавку с благочестивым видом. Разговоры уже были шумными, где-то уже затянули песню, и казалось, все уже забыли, по какому поводу собрание. К этому времени Женька уже чуть ли не был причислен к лику святых, а Ларису обвиняли во всех грехах: и приворожила, и изменяла, и спаивала, житья не давала, скандалы учиняла, а потом жаловалась на семейную жизнь.
- Так вот он её выгнал обратно к матери, - судачили бабки за столом, - а она в ночь шасть, под дверь евойную смотрю мешочек закапывает. Так он на утро к ней смотрю пошёл! Она ему из окна водой заговорённой брызнула, он весь не свой шёл, спотыкался. А в дом зашёл и сразу из бутылки в рот ханку заливать. А вечером он к ней опять направился, подействовал заговор видно, а тут бык. На смерть видно заговор был, со свету сжила мужика. Теперь и дом свой будет, и полюбовничка есть куда привести.
В этот момент терпению Ларисы пришёл конец.
- Вон пошли старые ведьмы! Вон! – кричала Лариса сметая всё со стола.
Бабки заойкав засеменили к выходу, называя негостеприимную хозяйку грубиянкой, не уважающей старость и мудрость. Когда последний посетитель вышел из дома, Лариса упала на пол, стуча кулаками по доскам, уже не сдерживая рыданий.
- Да будьте вы все прокляты, - выкрикнула они из последних сил и затихла.