Васецкая 2

- Очерк – воспоминание -
ВАСЕЦКАЯ 
(Продолжение)
В период учёбы я успевала выполнять немало общественных поручений, и так было с самых младших классов. Было привычно, как само собой разумеющееся. Ежегодно одноклассники выбирали меня старостой класса, редактором классной газеты, - это как обязательное дело. Позднее – они же выбирали членом комитета комсомола школы и членом общешкольной стенгазеты. Успевала везде.
 В 7-м классе вместе с подружкой стали отрядными вожатыми у 4-классников: готовились с ними к разным праздникам, устраивали субботники (по сбору макулатуры, металлолома). Тогда это было обычным делом. Многие из своих начинаний и всяких не мелких дел я, после окончания школы, описала в разных полу-рассказиках под общим названием «Истории из школьной жизни». Запечатлела, так сказать, «по свежим следам».
Было интересно это описывать, т. к. догадывалась, что позднее всё это станет никому не нужно, кроме, естественно, памяти отдельных людей. А память поярче у тех, кто сам принимал в чём-то участие. Ещё ярче она у тех, кто это придумывал и организовывал. Придумщиком и организатором была я. Кто из моих «участников» прошлых лет сегодня согласится с этим? Скажут, нескромно приписывает себе.
Подтвердить могла бы только Лидия Ивановна Васецкая. Увы, увы, к большому сожалению, – жизнь ей отмерила очень немного земных лет.
Замечу, в 2005-м, приехав на похороны погибшего в автокатастрофе брата, после долгого непосещения своей родины, я навестила одну из одноклассниц, Валюшу К.  Сидим у неё на балконе, пьём кофе. Не виделись несколько десятков лет. Разговариваем о том, о сём. Что-то новое рассказывает она, что-то - я. Что-то вспоминаем.
 Я спрашиваю: - Ты помнишь, как мы с тобой разучивали танец? «Восьмёрка» назывался? – Она отрицательно качает головой. – Ну, как же! Репетировали у речки, у моста? Сами себе припевали, придумывали танцевальные фигуры? – Она не вспомнила.
А я помню: рисовала на земле большую восьмёрку, и мы с ней, как две стрекозы, или два шмелика, с разных концов якобы сцены, по этой восьмёрке двигались, – то сближаясь, то расходясь, в такт музыки, которую там воспроизводили губами.
Теперь я понимаю: там - выступала ещё и режиссёром-хореографом! И мы – действительно, реально, на каком-то школьном празднике, сплясали с одноклассницей этот танец, предварительно опробовав под аккомпанемент музрука из нашего Дома пионеров (располагался на пришкольной территории и его музрук Олег Николаевич всегда сопровождал все наши школьные праздники-концерты).
Было это в седьмом классе. Активность меня, видимо, «разобрала» тогда по той причине, что прежде, в восьмилетке, приучили к тому (активности), а в новой школе стали «обходить» нас вниманием. Здесь-то классов, ребят много, есть свои активисты разных дел, кто-то из старших постоянно продвигал их. Я же продвижением собственным, плюс моих однокашек, вполне «плотно» занялась сама. И у меня получалось!
Это были КВНы, аж три – в 7-9 классах, это большой «Огонёк» в десятом, это несколько наших классных походов по милым весенним южным краям. В которых, правда, участвовали только девчонки. Но и это ещё нужно было «соорганизовать»!
И даже суметь ещё и самой тайно сбежать из-под неусыпного жёсткого «ока» родного папашки, который на все мои девчоночьи затеи отвечал однозначно: - Нет! Огород надо полоть!.. – Или: - Голубям лучше воды натаскайте!.. Пойдёте корову пасти… Кролям травы нарвёте… Корову на цепи перебьёте на другое место…
Я же – ещё с вечера приготовлю узелок с едой, ещё и среднюю сестрицу-тихоню Д. подговорю завтра составить мне компанию и отправиться вместе со мной в наш девчоночий вояж, и реально уже утром осуществлю задуманное, как ни в чём не бывало, направляясь в условленное с одноклассницами место. Так что – была ещё и конспиратором.
К счастью, за это от папаши не влетало. Толь бабуля нас защищала перед ним за эти отлучки, толь сам вспоминал, как был сорванцом «оторви-голова», как рассказывала та же бабуля иногда о нём-подростке, но мои «номера» проходили без последствий.
Был, правда, случай, когда я повела своих девиц в колхозный сад, за первой поспевшей черешней. Нарвались на сторожей, стали убегать. Другим удалось, мне попался настырный молодой мужлан. Летел за мной прытко, без устали. В какой-то момент я остановилась, чтоб не злить его ещё больше. Оказалось, внешне знакомый мужик, к тому же – знакомец папашки. - Ты чья? – не узнал меня. Я назвалась. - Понятно. При встрече скажу отцу, чем занимаетесь. - Отпустил.
А я сама постаралась вечером признаться дома, что лазили в сад, что, вот, попались сторожам, оказался тот «дядька Ванька», обещал тебе нажаловаться. Папаша выслушал, крякнул, с ухмылкой произнёс только: - А твой папка бегал так, что ни один сторож догнать не мог.  Плохо бегаешь, пионерка… - Тем инцидент, к счастью, и обошёлся.
Но бегала я не столь уж и плохо, надо сказать. Где-то давно на картинках (в книжке о мифах Древней Греции) подсмотрела, что греки-бегуны высоко поднимают колена, красиво получается, как-то «классически». Я стала использовать этот метод при беге, в том числе и на уроках физкультуры. (Несмотря на то, что рост-то для бегуньи у меня был маловат).
И вот как-то на уроке физры, когда мы бегали по кругу огромного школьного двора, я в колонне одноклассниц решила бежать именно так. И реально выбилась в число первых. Физрук, что стоял в точке старта и наблюдал за нами, позднее подхвалил одну лучшую нашу длинноногую девицу, всегда лидировавшую в беге на расстояние, ну, и меня тоже, чем удивил и не удивил одновременно.
Кстати, несмотря на свой невысокий рост, я успешно прыгала через планку в высоту (и любила этот вид соревнований, хотя очень плоховато умела прыгать с разбега – в длину), а также любила ещё один вид спорта, предполагавший высокорослых: это волейбол. Да и кто может не любить волейбол! Самая изящная командная игра! Игра на внимательность, ловкость, силу в руках!
Другое дело, что этот же физрук не хотел нас, низкорослых, брать в общешкольную команду, например; видимо, как бесперспективных. Это я тоже хорошо помню, его «произвол», когда заставлял меня часами сидеть на скамейке запасных, пока я однажды не послала ко всем чертям и его лично, и его спортсекцию…
Да, начни только вспоминать, и что только не выплывет из старой реальности… 
Кстати, один из КВНов, мною же соорганизованных и подготовленных, лично для меня, можно сказать, и не состоялся, по причине некоторых вражин-учительниц, как я теперь думаю. Были такие подлюги, из молодых, думаю, просто завидовали моей наполненной жизни, когда такая (хоть изредка) удавалась.
Случилось это в восьмом классе. С таким трудом мне (как психологу!) во второй раз удалось зажечь на это наших соперников из 8-А. Столько сил было положено на подготовку! По разным причинам эта встреча команд неоднократно откладывалась! Наконец, назвали дату, пятницу (или субботу, теперь уж точно не помню), когда предстояла игра. Все были в необычайно радостном настроении, предвкушали общешкольный праздник.
И вдруг, неожиданно, в какой-то день, после последнего урока физики молодая физичка (из числа наших новых учительниц) произносит: - А Валя и Валера – останьтесь. – Мы остались. И она заговорила: - Вас выбрали на областную олимпиаду. В пятницу надо ехать. - И т.п. У меня всё оборвалось внутри: - Но у нас КВН! Как мы можем? – Мымра Светлана Викторовна тихим, спокойным голосом произнесла: - Ну, и что? Вас выбрали, надо защитить честь школы…
Я не сумела тогда сопротивляться. Конечно, мне было лет 14-15, и я не умела побеждать мымр лет 35-40. Пришлось согласиться. В пару дней мы передали всю программу игры другим одноклассникам (я была ведущей, Валера – капитаном команды), и уехали на эту дурацкую олимпиаду. Кстати, плохо соорганизованную вообще. В областном городе мы спали на раскладушках в каком-то спортзале, где было холодно (стоял декабрь).
В задачах олимпиады я ни черта не поняла (хотя физику любила, в школе преуспевала по предмету), решила - кое-как и не знаю, насколько верно. Зато праздник мне испортили на годы. Мой праздник! Мной задуманный и продуманный, выстраданный и подготовленный! И кто это сделал? Какая-то перелётная мымра, которая, наверное, уже в будущем году упорхнула из нашей школы куда-то ещё за своей птичкой удачи!
Во всяком случае, я с этой старухой молодых лет никогда больше нигде не встречалась, и - слава Богу! Живут же такие дряни на свете! (Валере повезло чуть больше: он одержал какую-то победу на той олимпиаде и позже ездил защищать честь области в Киев на республиканскую олимпиаду! Молодец, что тут скажешь? У меня же, кроме осадка досады, не осталось ничего от тех событий).
Кстати, наши ребята в той игре всё же проиграли. Это потому, что – без нас. В будущем году мы опять сразимся с теми же ровесниками и, естественно, выиграем… И опять займётся и заразит всех КВНом та же В. Л. Но кто, кроме меня, да Лидии Ивановны Васецкой, поймёт это, оценит, да и просто догадается о том? Никто! Они подумают, что всё решается и организуется само собой!
Это теперь в школах всё планируется, организуется педагогами. А если – нет, – то ничего и нет вообще. Всё списывается на инертность, не инициативность детей. Сама, работая в школе, было время (в 80-х годах) удивлялась неумению детей даже играть! Соорганизовать свой досуг! Только – баловаться, дразнить друг друга, повторяя глупости за своими бывшими воспитательницами, – вот всё, что они выносили из детских садов.  Это я уже увижу и пойму значительно позже, здесь, в подмосковном Протвино…
Я в группах продлённого дня в школе, здесь, вела и наблюдала два класса. Из всех первоклассников – только одна девочка умела «заводить» других, проявляла к чему-то интерес, пыталась организовать какую-то общую игру. Да просто хотя бы предлагала что-то! Остальные – пассивная, инертная масса. Какая-то дурь, вплоть до «подразнить» учительницу, - у них ещё могла проскользнуть, но не более того.
Например, как-то в моё отсутствие им пришло в голову примерять моё пальто. Когда я вошла в класс – это очень удивило меня. Такой наглости можно было ожидать, конечно же, только от дочурки сотрудницы первого (юридического!) отдела института, градообразующего в городе физиков! Я тогда же успела подумать: - В моей детской биографии, слава Богу, такого эпизода не было никогда! Как и не могло быть!
Один из учеников как-то стащил у меня булочку и слопал. Тоже примечательный эпизод. Кстати, булочка покупалась мной в обед обязательно про запас, т. к. частенько в средине моей рабочей смены не очень здоровый желудок задавал мне так называемые «голодные» боли, которые приходилось утолять незаметными щипками от булки, или ещё чем-то мелковатым, что приходилось носить с собой в сумке.
В этот раз свои боли утолил моей булкой некто Витя. Когда я у класса спросила – кто полазил в моей сумке, мальчишки указали на Витю, а тот улыбался, словно сделал мне приятный подарок. Улыбалась и его мама, когда я рассказала ей об инциденте. Надо же, такой шалунишка. Конечно же, в жизни не пропадёт! Порадуемся за Витюшу…
Это – о разнице, какими росли мы, и какими – новые поколения. Конечно, если сделать скидку на возрастные особенности, - может, всё и не так уж грустно…
Для меня 8-й класс был примечателен по-своему: в классе появились новые учителя: замечательная Татьяна Михайловна Чмырь (обязательно напишу о ней отдельно!*), учительница украинского языка и литературы; эта самая Светлана Викторовна, молодая физичка, чмо самоуверенное и тупое даже с внешнего «фасада»; 
и драгоценнейший наш историк Андрей Степанович Шалда, он же – новый директор школы, которого обожали все! И ученики, и учителя, за его способность располагать к себе людей, за внимание к каждому… Справедливую строгость и требовательность…**
Из новеньких была и математичка, имени-отчества теперь не помню, кажется, Ольга Николаевна, - интересная, очень живая, улыбчивая женщина. В заметке о Л. И. Старук*** я упоминала о ней, как и о том, что сначала побаивалась, что у неё мои оценки по математике снизятся, но, слава Богу, мои высокие баллы по этому предмету всегда оставались стабильными… Так что проблем не было.
А в последующих старших классах нам «вернули» нашу любимую учительницу Любовь Ивановну Старук, что, конечно же, было подарком для нас, немногих ребят в классе, кто реально ценил эти предметы – алгебру, геометрию… 
(Замечу, что в последующих классах к нам влилось немало ребят из разных районных школ, «с периферии», как это тогда называлось, и среди них было человек пять «хорошистов», плюс двое пришли «со стороны» - Гена Березиков и Славик Головенко.
Гена был сыном военного, потому немало повидал за своё детство, был весьма любознательным, общительным парнишкой; Славик – сын только недавно прибывшего в посёлок второго секретаря райкома партии: немного странноватый недоросль, скучный и смешноватый одновременно, словом, большой оригинал, почти ничем, впрочем, не задевавший лично моего интереса.
Хотя девчонки любили к нему придираться, заигрывать, на что он легко откликался со своей добродушной, дельфиньей улыбочкой…
Так что строгие, насыщенные уроки нашей замечательной математички было кому слушать с благоговением и благодарностью…)
Замечу, я порою видела, что наши отношения с Лидией Ивановной к отдельным людям нередко совпадали. Например, она, как и я, была просто снисходительна к этому самому странному Славику, зато так же, как и я, уважительно относилась к новому директору школы, что нередко как-то подчёркивалось в её мнениях. Хотя, в целом, можно сказать, что была она и очень прямой, и даже грубоватой под час (по отношению к плохо учившимся школьникам - точно).
 Да, пропустила из повествований один случай: в седьмом классе у нас с Лидией Ивановной был ещё один эпизод эдакого недопонимания друг друга.  Или моего упрямства, нежелания лицемерить. Расскажу подробнее.
На одном из классных часов мы обсуждали тему смыслов жизни. Заранее готовились, обдумывали, потом поочерёдно высказывались перед всеми.  Случилось так, что на этот классный час зачем-то припёрся представитель райкома партии Ив. Ив. Гогун…
Мы этого болвана знали прекрасно. Несколько месяцев назад он пытался преподавать нам предмет, кажется, истории (может, обществоведения, теперь уже не помню точно). Был невероятно бестолков, глуп, с классом не справлялся, дисциплины – никакой. Все стояли на ушах, а он только хлопал глазами, и так почти весь урок.
Уж не знаю – кто и как вычислил его эти педагогические «способности», только очень скоро, на наше ученическое счастье, он исчез из нашего класса, как и из школы вообще, что было, конечно, очень правильно.
Но, оказывается, эта бездарная крыса «приземлился» ни где-нибудь, а, чёрт побери, в самом райкоме партии! Теперь там он за что-то «отвечал». И вот, по старой памяти, видимо, воспользовавшись добродушием Лидии Ивановны, припёрся, - напросился, - думаю, что так, - на наш классный час.
Итак, после вступительной своей речи Л. И. начала опрос ребят – кто и что думает о смыслах нашей жизни? Естественно, ребята пассивны. Она подняла одного, другого, третьего ученика. Все что-то мямлят, не очень уверенно, у кого как получается.
Чувствую, скоро дело дойдёт и до меня. А я уже давно вычислила то главное, что так хочется услышать Л. И. Главное, как она это считает; а именно: как важно быть общественно-полезным человеком. Приносить пользу стране, обществу, и т.п., о чём мы везде и слышали, и читали, прямо - как из кодекса молодого строителя коммунизма.
Удивительно даже, что никто из ребят так и не произнёс эту трафаретную фразу. Учительница просто расстроена этим. Наконец, как к палочке-выручалочке, обращается ко мне: - А ты, Валя, что думаешь об этом?
И я, понимая, что ждёт от меня педагог, начинаю говорить совершенно о другом, о том, что мне реально думалось в то время. Более того, к чему я, просто-таки философски, пришла тогда: что всё вокруг – прекрасно, и жизнь, и природа, и люди, и многие качества в них.
Что наша миссия – любить этот мир, во всех его проявлениях и оттенках. Более того – упоминаю и Льва Толстого, у которого совсем недавно нашла цитаты, стопроцентно подтверждающие мои собственные представления о мире…
Лидия Ивановна слушает, слегка морщится, - не то, совсем не то несёт её любимая ученица, да ещё в присутствии этого формалиста из райкома партии…
Но я так и не оправдала надежд учительницы. Как мне помнится, я так и не стала произносить, что необходимо свой доблестный труд дарить на пользу общества, и т.п.
Досада у Л. И. оставалась, наверное; в заключение урока она сама произнесла так ожидаемые ею слова, на том наш «политический реванш» перед дурачком из райкома**** и завершился…
Естественно, вслух Л. И. не делала нам, и мне конкретно, никаких упрёков, но её разочарованности в нас, глупеньких, конечно, скрыть не удалось…
Ах, Лидия Ивановна, Лидия Ивановна…
Сбиваюсь и сбиваюсь на другие лица.  Всё потому, что школа, учителя, - «объекты» общественные. Рассказывая о них, невольно цепляешься и за второе, третье, пятое-десятое…
Но я писала выше: цельный портрет Лидии Ивановны мне вряд ли по силам. Я его составляю строго из фрагментов. (Что наша жизнь? Эпизоды, фрагменты, увязанные в общую, единую цепь времени. Ими и жива память).
…Мы, учащиеся, знали, что у Л. И. было два сына. Старший в ту пору учился в Днепропетровске, на хирурга, Лидия Ивановна им очень гордилась. Младший Стас заканчивал 11-й класс, когда мы были в седьмом или восьмом. Я его никогда не видела, разве что пару раз издали кто-то мне показывал, хотя была наслышана о нём.
Знала, что у него любовь с девушкой-ровесницей, Валентиной, очень милой, симпатичной, но которая, поговаривали, не нравилась Л. И. Дружба у них была крепкой, казалось, что ничто их не разлучит, но о характере парня рассказывали, что был весьма крут, резок, дерзок, словом, «оторви и выбрось».
Помню, мы как-то стояли во дворе школы – я, мои подружки и Галина Кившарь. Она была, во-первых, председателем пионерской дружины школы (несмотря на то, что совсем недавно появилась в ней, как «новенькая» ученица), во-вторых, папа её был каким-то начальником в райкоме партии (почему, наверное, и выдвинули её в первые ряды среди пионеров), а, в-третьих, она близко дружила с той самой Валентиной, подругой Стаса. Была Галя на годик, наверное, постарше нас, но девчонка – очень разбитная.
Рот у неё не закрывался, всё обо всех она всегда знала, мнение своё никогда не держала при себе, ну, и так далее. Именно она как-то при случае и познакомила меня с этой Валентиной. Та, оказывается, визуально давно знала меня, я спросила – как и почему?
Оказалось, что она была вхожа в семью Лидии Ивановны и слышала, как та меня нахваливала дома.  Я тогда очень удивилась: - Лидия Ивановна рассказывала обо мне дома? Странно! Зачем?
- Вот нравишься ты ей, - сказала тогда эта девчонка. – Говорит, очень умная, пишешь лучше всех сочинения… - Ну, что-то такое мне тогда сказала Валентина. И надо же такому случиться, что во время этого нашего разговора во дворе школы мимо проходили две учительницы, которые не преподавали в нашем классе, но визуально были знакомы мне.
Одна из них - полная коллега нашей классной руководительницы по предмету преподавания, т. е., филолог. Маленькая, паталогически низкорослая, со странным писклявым голоском… Я нередко видела раньше, как в конце рабочего дня они вдвоём с Л. И. уходили из школы с сумками, набитыми тетрадями (видимо, для проверки каких-то самостоятельных работ учащихся).
Учительницы прошли мимо нас, мы с ними поздоровались, а в след им Галина неожиданно сказала: - Писявая… Как её ненавидит Стас! - Я поняла, о ком речь, и спросила: - Почему? – помня, что это добрая знакома Л. И.
- Потому что она уже достала его, дура! -  что-то в этом роде промолвила Галка, и добавила: - Всё кляузы на него пишет директору, докладные, и гоняет его с уроков! А сама всё - шу-шу-шу с Лидией Ивановной!
- А почему? – тут же переспросила я.
- Да она его ненавидит! – удивила нас ответом Галина.
- А за что она ненавидит Стаса? – округлялись наши глаза.
- За то, что он умнее её!  За что же ещё?! – у Гали на всё был точный и краткий ответ! Я, помню, промолчала тогда, но запомнила её слова, вот, выходит, на всю жизнь. А Стас в тот момент - просто вырос в моих глазах, поскольку мне тоже совсем не нравилась эта учительницы. Какая-то у неё всегда была маска самоуверенности, самодовольства на лице, которая отталкивала.
Теперь я думаю, что, скорее всего, это была маска психологической самозащиты, но что мы раньше, в детском возрасте, могли понимать в этом?  Не нравилась – и всё тут, и можно насмехаться и дерзить…
Скажу о Гале ещё пару слов, об этой примечательной девчонке. Она, почему-то, сама как-то пошла тогда на более близкое знакомство со мной. Помню, сделала мне просто сногсшибательный комплимент однажды. Высказалась, что я была первой ученицей в школе, кто нарушил какие-то там табу и стала приходить в школу в ярких нарядах.
- Одевалась лучше, чем учителя даже, - сказала мне она. Действительно, у меня было одно такое интересное платье, заботливо заказанное мамой в ателье (первое и единственное, видимо, не испорченное швеями и закройщицей из всего, что и в дальнейшем пришлось шить в этом ателье бракоделов!)
Платье было настолько красивое, что, представляю, как мне завидовали многие тогда! Но именно в то время я как-то сроду и не думала о том, носила раздражавшую кого-то красивую вещь, – ну, и носила, радовалась. Только после слов Гали, может быть, когда-то и догадалась, что завистников было много!
Кстати, чуть позднее, в пору дефицита товаров, одежды, обуви, самого необходимого, порой, - моя мама стала работать заведующей одного-единственного в посёлке магазина, где продавались товары по какой-то высокой категории снабжения (с товарной базы в городе Симферополе).
Нашу многодетную семью это тогда, в средине 60-х годов, очень во многом выручило: у нас появились красивые китайские, германские бытовые вещи, одежда, в том числе и детская. Это спасало в какой-то период. Труднее стало чуть позднее, когда эту категорию снабжения с магазина сняли. Мама тут же поменяла работу, помню, сказав, что теперь нет смысла «сидеть» там.
Да, времена были сложные. Иногда даже некоторые педагоги обращались ко мне с просьбой поговорить с мамой, чтобы та «отложила» для них какую-нибудь чепуховину, типа мужских носков, например.
О, времена, о нравы! О, Советский Союз, что ты только не выделывал со своими гражданами! Ведь этот дефицит носочков (теперь уже детских!), помню, повторится и в средине 80-х, когда я буду мастерить их, носочки, сыну для детсада из… гольфочек, поскольку в магазинах Москвы и Подмосковья они исчезнут из продажи!
…Н –да, вот такие события сопровождали нашу детскую и полудетскую жизнь в 60-е годы…*****
…Интересно рассказать и о некоторых других эпизодах нашего общения, соприкосновения с классной руководительницей. Так, к примеру, нас частенько отправляли поработать на колхозных полях – иногда, в субботу, иногда в другие учебные дни. Куда нас только не гоняли! (Был такой у нас термин: опять «погнали» куда-то школьников!)
Порой мы убирали урожай помидоров, иногда – арбузов, бывало – и раннюю, так называемую майскую, черешню тоже. Весной – на грузовых авто отвозили на прополку (или прорывку, вручную) всходов кукурузы, свеклы. И мы «пахали», кто как мог. Иногда ставили сразу на два длинных высеянных рядка, и ты там «пошевеливался», выполняя эту работу. Иногда, бывало, я отставала от других.
Помню случай, когда по какой-то жарище я вот так же поотстала. Смотрю, близок конец поля, многие ребята уже там, закончили, а я ещё ползу. Навстречу мне идёт Л. И., тоже вырывает травку, помогает. То есть, - жалела меня, сочувствовала. Видимо, полагала, что я слабенькая, девочка со слабой нервной системой, - это я так теперь думаю. Тогда, конечно, я видела только немного унизительное сочувствие к себе.
Но однажды на этих полях случился и более красноречивый для меня пример. Так же, поотстав, я ползу, тяну два рядка растительности, как могу. Вдруг неожиданно рядом со мной появляется Машка Чебышева, которую, оказывается, Л. И. послала мне помогать.  Машка – подружка ещё с дошкольного возраста (когда-то недолго проживала по соседству на моей улице), так что была из очень близких подружек.
Но просьбой Л. И. помочь мне - была очень недовольна, встала на один из моих рядков и всё бубнила в сторону учительницы какие-то глупости. Но это ещё не всё. Я заметила, что она стала меня быстро обгонять под свои вопли, и в какой-то момент, выпрямившись, я вдруг увидела, как она ногой, обувью, - то ли затаптывает какие-то ростки, то ли просто подгребает под них землю, чтоб их не было видно, - словом, не прорывает, а халтурит.
Я только у неё спросила: - А что, так тоже можно? – после чего она стала делать это ещё яростнее, и быстро умотала вперёд. Таким образом, уже тогда я получила, фактически, маленький урок, как нужно работать в колхозном поле, хотя не скажу, что когда-нибудь следовала ему.
Только намного позднее я догадалась, что Л. И. так сочувствовала мне на тех полях именно потому, что понимала, как ребятам удавалось всё сделать быстро, тогда как эта добросовестная Леф… копалась там, выдёргивая каждый сорнячок…
Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
А насчёт нервной системы, моей и других ребят, предполагаю, Лидия Ивановна сильно ошибалась, и в конце статьи я, быть может, напишу свои суждения, - почему так думаю…
А пока – ещё одно примечательное моё наблюдение в наших взаимоотношениях.
Как-то раз в девятом или десятом классе нам было поручено написать домашнее сочинение по романтическому произведению Горького, то ли «Песне о соколе», то ли о Буревестнике. Я сочиняла-сочиняла, работала, помню, очень охотно, всё у меня получалось, вошла в азарт, и вдруг, в какой-то момент ловлю себя на понимании, что, пишучи, я вошла в ритмику автора «песни». У меня всё звучит так складно, гармонично, словно я переняла авторский слог, или стиль.
Интересно, что это был период, когда у меня, неожиданно (к сожалению, только на небольшой период) очень улучшился почерк: стал такой красивый, убористый, ровнёхонький. Именно так и написалось это сочинение.
И вотЮ заметив эту ритмику, сдавая сочинение на проверку, помню, я подумала: - А, интересно, Лидия Ивановна заметит мой поэтический слог, или нет? Совпадение ритма с великим автором? – Я склонна была думать, что нет, что у неё более грубая душа, что она менее внимательна или понимающа в этом…
Каково же было моё удивление, когда после проверки сочинений она остановилась на моём, зачитала его перед классом, за что-то похвалила и вдруг отметила и какую-то напевность моего слога. Да, моё мнение о ней стало более глубоким.
Я оценила это тоже. И, что интересно, в конце учебного года она вернула мне это сочинение! Чего, впрочем, не делала никогда ранее. Как-то так торжественно вручила мне тетрадку, словно говоря: - Сохрани её.
Я и впрямь хотела её сохранить, и даже сохраняла, но случилось так, что в период моего молодёжного отъезда из дома – моя мама продала старое жильё, купила себе новый домишко в центре посёлка (как раз на улице, где проживала и моя классная руководительница), и в период переезда, как это обычно и бывает со всеми, - моё семейство из трёх человек – мама, сестра и брат-подросток, естественно, часть вещей куда-то просто выбрасывали, как ненужный хлам.
Частично пострадали и мои какие-то «сбережения»! И университетские тетради первого курса, и это моё школьное сочинение, и что-то ещё. Словом, бдительности никто не проявил, и некоторые нужные вещички тоже пострадали, как и эта тетрадка с удачным сочинением. А вот иногда, в моменты «ностальгии», даже интересно было бы перечесть, - а что ты там насочинял в юные, недозрелые годы?
Вспомню ещё пару мелочей, которые, думаю, на самом деле не были даже и мелочами. Например, из моей переписки с одноклассницей Верой С. после окончания школы она как-то написала мне, что ей шлёт письма Васецкая. Очень удивила меня этим, а, поразмыслив, я поняла, зачем это делала Л. И.
Когда-то в раннем детстве Веру её мама отдала на воспитание своим родственникам, и только в подростковом возрасте та жила в своей полной семье, в нашем посёлке, и обучалась с нами в школе. Лидия Ивановна, видимо, сочла своим долгом какое-то время поддерживать её. Кстати, скажу, судя по письмам Веры, - она в реальной жизни оказалась как-то слабее, чем казалась мне в школе.
Я её всегда видела сильной, умной, много понимающей, вполне равной себе, хотя училась она намного слабее меня, а оказалось – к ней почему-то привязывались какие-то меркантильные историйки в её торговом училище… Вероятно, Лидия Ивановна видела в Вере нечто более проницательно, чем я…
И ещё: я помню её, иногда стоящую перед классом, когда она рукою как бы держалась за левую сторону груди, и какая-то боль слегка искажала её лицо. Думаю, временами у неё просто болело сердце. Сказывалась нагрузка, сложная школьная, преподавательская жизнь.
Позднее кто-то сказал мне, что и в семье всё было далеко не благополучно. Муж был не подарок, так что и там она, вероятно, выдерживала свои какие-то непростые сражения…
А моя лично участь во всём этом лишь одна: быть благодарной.
…Вот такая «поэма» о школьной жизни, о роли в моей судьбе одной из неравнодушных женщин-педагогов…
2014 – 2017
P. S. Я обещала ещё написать насчёт нервных наших систем. Дополню.
После 2005-го года, после гибели брата, я стала изредка бывать на местном кладбище, в Дмитровке, и как-то однажды, после посещения могилы брата, решила просто побродить там.
Всмотрелась в отдельные могилы, и вдруг увидела фото… своих бывших одноклассников. Обратила внимание на даты захоронений. Сделала небольшой вывод для себя: первыми, рано, ушли из жизни пацаны, бывшие двоечники. Позднее – почему-то тоже довольно рано умерли вчерашние троечники. С виду – крепкие, нормальные ребята. Причин смерти - не знаю до сих пор.
Позднее, теперь уже, когда я могу что-то сопоставлять и итожить, в возрасте за 70 лет, неожиданно умерло ещё несколько ребят, тоже слабовато учившихся. После чего я уже окончательно делаю вывод: причина, прежде всего, вероятно, в силе или слабости нервной системы. Именно это определяло и успеваемость нас, детей, и не способность хорошо обучаться, - понимать, внимательно слушать, запоминать и помнить.
Вот такую я «оформила» для себя теорию. У кого система слабее – тот раньше и уходит из жизни. Наверняка, это всё обусловлено ещё и наследственностью. Как музыкальность, музыкальный слух, например, передаётся наследственно детям от родителей, - так и устойчивость нервной системы тоже. Отчего зависит ещё и иммунитет, продолжительность жизни. Когда без иных заметных заболеваний – молодые люди неожиданно уходят в мир иной.
Одна одноклассница мне пишет в Инете, что из «наших» осталось только десять. Она же сообщила о недавней смерти одной из сильных учениц, моей бывшей близкой подружке. Намного ранее умер её старший брат, тоже хорошо учившийся. Но – у них была страдающей чрезмерной полнотой мама, видимо, диабетик, которая тоже давно умерла, отсюда, видимо, и наследственность.
Но я знаю и один нюанс в этих наблюдениях: две мои одноклассницы, которые учились в своё время плохо и очень плохо, но очень рано, в 15-16 лет повышли замуж, рано родили детей, и обе сегодня прекрасно здравствуют. (Дай Бог им здоровья и далее!)
То есть, вот такой фактор улучшил их защитные свойства организма! Девчонки интуитивно выбрали для себя правильный путь самоустройства в жизни! Хотя – все их, естественно, тогда, в средине шестидесятых, осуждали, корили, а обе избрали себе в мужья то ли рядовых солдат, то ли младших офицеров, и по-своему обустроили личную жизнь!
Так что, наши нервные системы – явления очень личностные, индивидуальные, саморегулируемые, никому из посторонних, наверняка, не понятные. Да, я многие годы полагала, что у меня слабый тип нервной системы, относила себя к меланхоликам. (Интересно, что до переходного подросткового возраста была, скорее сангвиником! Активисткой, инициатором, а потом всё изменилось враз…)
Как менялся мой почерк в течение долгих лет, так, видимо, и сама натура.  Но, всё-таки, именно нервная система не подводила: привлекали, как точные науки, так и гуманитарные. К иным (выше я описывала их) вообще не было никаких способностей. Признаться, и многие таланты – даже присущие такому близкому человеку, как мама, - обошли меня стороной.
Кстати, два слова и о маме: она тоже удивляла меня некоторыми странными противоречиями в её натуре, которые тоже были связаны с её нервной системой, и, быть может, во многом обусловливались сложными обстоятельствами жизни. Но это уже – другие истории.
И реально - очень жаль, что такие сильные, славные женщины, как Лидия Ивановна Васецкая, и моя мамочка тоже, - не вечны. Преждевременно покидают этот мир, оставляя нас интеллектуальными, эмоциональными сиротами, которым не с кем поделиться тем самым существенным, что накопилось в тебе за не очень длинную, как и не короткую уже, жизнь…
30.03.2025.
В. Лефтерова
_______________________________________________________
Примечания автора:
*См. заметочку «Новенькая…» в зарисовках «Учитель? Только с большой буквы!»
**В тех же зарисовках – есть моя заметочка и о нём…
***См. очерк в той же подборке «Учитель? Только с большой буквы!»
****Об И. И. Гогун… тоже надо бы написать, как-нибудь, отдельно. Это такой «шедевр» природы, такой экземпляр (для человека пишущего…)
Позднее мне довелось его узнать чуть ближе, в качестве редактора местной газеты, куда его вышвырнули из райкома, дав, правда, эту «кость»-должность, как я говорю, «чтобы не вонял». Но и там себя прославил так, что в итоге выгнали с репутацией гомосека…
Так что наше детское впечатление о нём было весьма верным.
*****А наших деток – попозднее…

_________________________________________________________ 
Опубликовано в Инете – 30.03. и 1.04.2025.