Исповедь волколака

Закат встречаю в логове в дремоте,
И с прошлой ночи в пасти привкус крови.
А чьей, кого добыл я на охоте -
Не помню, но надеюсь, что коровьей.

Что человек попался, что теленок -
Не важно, лишь от страха кровь погуще.
Не зря детей пугают мной с пеленок,
А взрослые боятся еще пуще.

Средь бреда сплетен мне одно лишь ясно,
И ты меня, мой друг, поймешь едва ли:
Я дикий зверь, ты для мень лишь мясо,
Я голоден, а прочее - детали.

Не выдумка, я хищник настоящий,
Но ты в это поверишь лишь в мгновенье,
Когда увидишь отсвет глаз горящих
И испытаешь сильное смятенье.

А я не прочь считаться небылицей,
Иначе все б сидели под замками.
И я бы мог вам лишь в кошмарах сниться,
А ужинать пришлось бы мне волками.

Иль кабана выслеживать в чащобе,
Плутая по снегам, обмерзшим настом.
Кабан вкуснее волка, ну еще бы!
По крайней мере, побогаче мясом.
.........

Бреду в ночи и чую сладкий запах,
Тепло нетвердой человечьей кожи.
Налип тяжелый снег на моих лапах,
Но ужин будет не плохим, похоже.

Их двое, и они как идиоты
Бегут во мраке, кажется, вслепую.
Они орут, кричат и отчего-то
Все глубже в чащу движутся лесную.

Измерив расстоянье чутким слухом,
Ощерив пасть, я бросился вдогонку.
Там где с небес летел снег легким пухом,
Мужик, кряхтя, преследовал девчонку.

Блестящим лунным светом отдается
В его руке полоска острой стали,
Он ею от меня не отобьется,
Да и с ружьем отбился бы едва ли.

На что ему сдалась девчонка эта?
Не хищник он, в охотники не годный.
Зачем ему сживать ее со света,
Когда он совершенно не голодный?

Мне не понятна глупая погоня,
Что ради блажи, а не ради мяса.
Звериный дух не терпит беззаконья,
Совсем негоже убивать напрасно.

Здесь, на краю заснеженной опушки
Я их нагнал и замер в отдаленье.
Холодный ветер с шумом гнул верхушки
Высоких и разлапистых деревьев.

Гребя руками снег как горсти праха,
Девчонка, плача, на спину упала.
В ее глазах оленьих столько страха,
Что на десятерых вполне б хватало.

Он скалится корявыми зубами
И что-то гадким голосом бормочет.
Сражаться надо с равными врагами,
А эта мразь убить ребенка хочет.

Порывы ветра путаются с речью,
И вонь несут его гнилой натуры.
Наверно во мне что-то человечье
Проснулось под броней лохматой шкуры.

Я выступил вперед из серой тени,
На задних лапах встав, завыл натужно.
Они меня узнали, без сомнений,
Мне много представления не нужно.

Меня зовут чудовищем и бесом,
Ждет всех кого я встречу только горе.
Мой облик рассмотрите с интересом -
Ну как я вам, красивей чем в фольклоре?

Мне падалью питаться непривычно,
Его я задушу, но жрать не стану.
И тело его куклою тряпичной
В истоптанном снегу я гнить оставлю.

Перекусив подонку шею грубо
И грудь ему сломав тяжелой лапой,
Я облизнул в крови нечистой зубы
И сплюнул в снег, от отвращенья крякнув.
.........

Иду я тихо, положив на спину
Девчонку, потерявшую сознанье.
Мой лес богат, от голода не сгину,
А есть ее совсем уж нет желанья.

Детеныш несмышленый, право слово,
Пускай растет, нагуливает мясо.
В мой лес ночной идти не вздумай снова,
Да здесь и днем совсем небезопасно.

Ее оставил возле скрестья улиц,
Повыл для вида, чтоб нашли скорее.
Она мне отчего-то улыбнулась
И провела рукой по крепкой шее.

Вот еще новость, и взяла же моду!
Как песика по шерсти потрепала,
И обхватив ладошками за морду,
Меня легонько в нос поцеловала...

Морозный воздух ноздри мне щекочет,
Сейчас посплю, а ночью на охоту.
Летят с ветвей деревьев снега клочья,
Рассвет вгоняет в сладкую дремоту.

Мне мир людей и чужд, и непонятен.
Они твердят - я монстр и кровопийца,
И это все не без причины, кстати.
Да, я охотник, только не убийца.