Ламца-дрица

в ожидании туберкулёза
там, где ветер тосолом пропах
расцветают стеклянные розы
поллитровок в могучих руках

и до хруста по жилке по синей
и в рабоче-крестьянской крови
оседают на северный иней
непутевые дети твои

зарекаться не рискую,
но, наверно, до конца
не забуду мать родную
и ушедшего отца

всё что следует Родина слышит
от Ямала до южных морей
строго смотрят вожатые с вышек
пионерских её лагерей

серый бобик, письмо без ответа,
тиф сыпной, ледяной лазарет –
возвращаться плохая примета,
а хороших на свете и нет

зарекаться не рискую,
но наверно до конца
не забуду мать родную,
и Иосифа-отца

пропадать никому неохота,
но услышав последний приказ
тяжело, как на запад пехота,
жизнь пройдет, не заметивши нас

и великая ночь на планете
и прижавшись друг к другу впотьмах
снова спят твои блудные дети
в целлофановых прочных мешках

скоро сам пойду ко дну я               
от винца, не от свинца,
но я помню мать родную
и небесного отца

не забуду мать родную
ламца-дрица гоп-ца-ца