Перо небесной судьбы - Часть2

Глава 4. ЦЕНА КРЫЛЬЕВ

Полёты стали его новой реальностью, воплощенной мечтой.
Каждую ночь Лаврентий покидал свой дом и устремлялся в небо. Под ним расстилался лабиринт огней, леса шептались тенями, а река отражала звёзды, словно второе небо.

Он растворялся в потоках воздуха, свободный, невесомый. Летал до рассвета, пока судьба  не возвращала его обратно.
Но днём… днём что-то было не так.
Люди стали задерживать на нём взгляды. В книгах, которые он любил, буквы расплывались, теряли смысл. И что-то ещё…

— Где моя тень? — спросил он себя однажды, выйдя на свет.

Её не было. Совсем.

Раньше, когда он только начал летать, тень казалась легче, прозрачнее. Теперь она исчезла.

— Ты превращаешься в ворона, умник, — мрачно сообщил Маркиз, потягиваясь на столе.
— Глупости. Днём я человек.
— Человек без тени. И с глазами, которые больше не задерживаются на лицах.
Лаврентий ничего не ответил.

***

Эвелина снова появилась в библиотеке. Она двигалась между полок так плавно, что казалась призрачной. Но в этот раз её взгляд был другим. Острее.

— Ты меняешься, — сказала она, коснувшись его запястья. Её пальцы были прохладными. — И не в лучшую сторону.
— О чём ты?
— Ты… другой. Говоришь иначе. Смотришь не на меня, а сквозь. И…
Она приподняла его ладонь, повела её по столу, по полу, пока солнце не легло на их руки. От её пальцев тянулась тень.
От его – нет.
— Неважно, — отдёрнул руку Лаврентий.
— Важно, — мягко, но упрямо возразила она. — Это старая магия. Моя бабушка говорила о таком. Чем больше ты летаешь, тем меньше остаётся от тебя.
— Это не так.

Но внутри что-то сжалось.

Эвелина медленно провела пальцем по его запястью, словно могла почувствовать
исчезающее тепло.
— Что ты теряешь, Лаврентий?
Он замер. Он не знал.
— Найди способ вернуть тень, пока не поздно, — сказала она, отступая. В её голосе не было приказа. Только тревога.
Лаврентий смотрел ей вслед, а в груди неприятно холодело.
— Она умная, — произнес Маркиз, зевая и следя за Эвелиной. — Послушай её. Пока не стал птицей окончательно.

***

Ночи стали длиннее. Он летал всё выше, всё дольше. Возвращаться становилось сложнее.

Но каждое утро его ждала библиотека. Ждала Эвелина.
Она приносила с собой аромат жасмина и нотки корицы. Её голос звучал, как музыка. Они читали вместе, их руки случайно соприкасались, и каждый раз внутри Лаврентия что-то вспыхивало.

Однажды, когда солнце золотило страницы книг, Эвелина положила руку ему на грудь, прерывая его монолог о древних философах.

— Ты слишком много говоришь о вечном, — прошептала она. — Что ты знаешь о настоящем?

Лаврентий открыл рот, но её пальцы уже скользнули по его шее. Он почувствовал жар её дыхания, запах её кожи. В этот миг не существовало ни прошлого, ни будущего — только это прикосновение, этот взгляд.

Она потянулась к нему, их губы встретились в тёплом, медленном поцелуе. Не было ни поспешности, ни резкости — только вкус её желания. Её пальцы пробежались по его плечам, спине, пробираясь под рубашку, и Лаврентий сдался, позволяя ей вести.
Он изучал её кожу, губами, руками, языком, как читает запретный текст, в котором спрятана вся истина. Её спина выгибалась под его ладонями, её бедро прижалось к нему, горячее, обволакивающее. В этом движении было что-то древнее, ритуальное, как песнь, зовущая к первобытному единству.

В этот момент он хотел забыть всё. Небо, тень, тревогу. Хотел только её.
Но часы пробили полночь, и магия снова позвала его. Его пальцы вытянулись, кожа покрылась перьями, дыхание сбилось.
Эвелина резко отстранилась. Её глаза расширились, наполнились пониманием и страхом.

— Нет... — выдохнула она. — Не уходи.
— Я должен, — хрипло ответил он, отступая в тень.

Она шагнула вперёд, но было поздно. В следующую секунду в воздухе взвился ворон, крылья рассекли тьму. Эвелина смотрела ему вслед, закусив губу до боли.
В ту ночь, паря над городом, он не чувствовал радости. Только тяжесть. Ветер больше не приносил облегчения, луна казалась чужой.
Впервые свобода показалась ему чем-то холодным.

Глава 5. ТАЙНА СТАРЫХ ВОРОНОВ

Солнечный свет резал глаза. Лаврентий моргнул, пытаясь привыкнуть к яркости дня, но ощущение странности не проходило. Казалось, мир вокруг потерял чёткость. Лица людей размывались, звуки заглушались, словно он смотрел на город через запотевшее стекло.
Солнечный свет казался резким, слишком ярким. Лаврентий чувствовал, что мир вокруг изменился, хотя понимал – изменился он сам. Люди больше не привлекали его. Их голоса звучали глухо, а лица теряли очертания, как будто он смотрел на них сквозь мутное стекло.

Эвелина наблюдала за ним, её взгляд был внимательным, пронзительным. Когда он встретился с ней глазами, она едва заметно вздрогнула.

– Твои глаза больше не ищут людей, – тихо сказала она. – Только небо. Ты не такой, как прежде !

Она сидела на краю стола, рассеянно листая книгу, но её взгляд не отрывался от него. В нём не было ни укора, ни страха – только изучающая внимательность.
Лаврентий пожал плечами, не зная, что ответить. Неужели это так заметно?

Он чувствовал перемены в себе, но пытался не придавать им значения. Просто усталость, просто холодный день. Ничего больше.

– Когда ты в последний раз звал кого-то по имени? – спросила она. – Не в мыслях, не для себя. По-настоящему.

Он нахмурился. Простая, почти глупая вещь… Но ответ не приходил. Как звали того библиотекаря, который всегда здоровался с ним по утрам? Или владельца лавки у площади? Имя застыло где-то на краю сознания, но не поддавалось, как кусочек сна, ускользающий после пробуждения.

Эвелина молчала, наблюдая за ним. Лаврентий отвернулся, сердце стучало неровно.
Ночью он снова вышел на улицу. Воздух был сырой, мостовая блестела под лунным светом. Его вела неведомая сила – туда, где крыши касались неба. Он больше не задавал вопросов, просто подчинялся этому зову.
На шпиле старой башни сидела чёрная фигура. Огромный ворон. Величественный и неподвижный, он смотрел на Лаврентия с холодным интересом.
– Когда ты в последний раз чувствовал землю под ногами, а не только ветер? – его голос был низким, сухим, словно шелест перьев.
Лаврентий стиснул зубы. Земля. Люди. Их имена, их голоса. Когда?
– Ты задаёшь не те вопросы, – пробормотал он.

Ворон не ответил. Только склонил голову, и в его глазах сверкнуло нечто похожее на понимание.
На соседнем карнизе Маркиз лениво потянулся, разминая лапы.
– Ну вот, ты уже беседуешь с птицами, – протянул он с ленивой насмешкой. – Может, пора поискать новый корм?

Глава 6. ЦЕНА СВОБОДЫ

Лаврентий всё реже оставался человеком.
Днём его тело сохраняло привычный облик, но ночи… Ночи звали его. Стоило наступить темноте, и он растворялся в небе. Границы между человеческим и птичьим размывались, и с каждым разом возвращение становилось тяжелее. Он всё чаще замечал, что забывает слова, людей, собственное отражение в зеркале. А главное – свою тень.

Однажды ночью он вернулся в библиотеку. Книги, раньше пахнувшие старой бумагой и пылью, теперь казались чужими. Тусклый свет лампы оставлял вокруг него пустоту – его тень почти исчезла, оставив лишь смутный силуэт, дрожащий на полу, как ломкий дым. Сердце стучало тревожным эхом.

Эвелина ждала.
Она не читала, не писала – просто сидела, опустив руки на стол. В её взгляде было нечто большее, чем беспокойство. Внимательность, сосредоточенность. Будто она наблюдала не за человеком, а за явлением.
– Ты меняешься, – произнесла она тихо.

Лаврентий вздрогнул. Внутри него проснулось странное чувство, похожее на страх, но чуждое. Он медленно сел напротив, пытаясь подобрать слова.

– Я боюсь потерять себя, – наконец сказал он. – С каждым разом возвращаться всё труднее.

Эвелина провела пальцами по корешку старой книги, и на миг Лаврентию показалось, что узоры на переплёте шевельнулись.
– Моя бабка знала о таких вещах, – заговорила она. – Она говорила, что настоящая магия – это не просто сила. Это сделка. У всего есть цена.
Он стиснул зубы. Он и так чувствовал это. Но слышать… слышать было хуже.
– Заклинание, которое ты использовал, не просто дарит тебе крылья. Оно отнимает больше, чем даёт.
Лаврентий отвернулся.
– Если продолжишь, однажды не вернёшься, – продолжила она, её голос был мягким, но твёрдым. – Если остановишься, больше никогда не взлетишь.
Он закрыл глаза.
Ветер. Звёзды. Чёрное небо, бесконечное и живое. В полёте он не чувствовал ни страха, ни одиночества – лишь свободу. Но сейчас… Сейчас перед ним была Эвелина. Тёплая, живая, наполненная тем, что он больше не мог описать словами. С ней он не был пустым.

Лаврентий поднял руку, провёл пальцами по столу, оставляя невидимый след.
– Что, если я уже наполовину там? – выдохнул он.
Эвелина не отвела взгляда.
– Тогда у тебя мало времени.

В её голосе звучала древняя мудрость, что передаётся через поколения, что пульсирует в крови ведьм и хранителей тайн. Она не предлагала решений. Она не умоляла. Она просто констатировала факт.
Выбор уже занозился в груди.
Лаврентий любил небо.

Но когда Эвелина протянула к нему руку, её пальцы были такими тёплыми.
И он вдруг понял: именно этого тепла он больше всего боялся потерять.

Глава 7. ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ

Лаврентий взлетел выше, чем когда-либо прежде. Ночь обнимала его, и он растворялся в ней, став почти бесплотным. Звёзды мерцали так близко, что казалось, он мог коснуться их кончиками крыльев. Здесь, на грани тишины и пустоты, не было ни прошлого, ни будущего – только бесконечный полёт.

Но что-то было не так.

Ветер не наполнял его, как прежде. Он больше не чувствовал дрожи в груди от свободы. Его тело было лёгким, невесомым – слишком. Оно исчезало. Не было ни холода, ни жара, ни усталости. Только движение, только небо. Он напрягся, пытаясь вспомнить, что оставил внизу.

В памяти вспыхнул свет – тёплый, колеблющийся. Огонёк среди теней.
Эвелина.

Тяжесть её взгляда, касания её рук, тепло её дыхания на коже – всё это ускользало, как сон, который пытаешься удержать на грани пробуждения. Он не помнил, как звучит её голос. Не помнил, какие у неё глаза.

Лаврентий застыл в воздухе. Ворон с золотыми глазами возник рядом – беззвучно, словно всегда был здесь. Его крылья разрезали темноту, а взгляд, полный древнего знания, вонзился в Лаврентия.
— Когда ты в последний раз чувствовал землю под ногами? — спросила птица.
Лаврентий не знал, что ответить. Память подводила. Земля была чем-то далёким, призрачным, ненужным. Разве это важно, когда у тебя есть небо?
— Время сделать выбор, — добавил ворон.

Сердце Лаврентия дёрнулось. Он опустил взгляд и впервые за долгое время увидел свои руки. Они были полупрозрачными. Чужими. Не принадлежащими ему.
Внизу раскинулся город – море огней и теней. Где-то там, среди улиц и крыш, горело тёплое пламя. Оно ждало его. Протягивало ладони.

Лаврентий сделал взмах крыльями – и замер. Здесь, среди звёзд, не было боли, не было страха. Не было утраты. Только вечность, чистая, бесконечная.

А внизу ждала Эвелина.
Он закрыл глаза и отпустил небо. Воздух вдруг стал плотным, тяжёлым. Крылья рассыпались прахом, перья осыпались, обнажая человеческую плоть. Ветер бил в лицо, терзал кожу, заполнял лёгкие. Гравитация вновь потребовала его, разрывая тонкую грань между небесами и землёй.

Он падал. Возвращался.  Перед тем как мир растворился в темноте, он увидел свет – тёплый, живой. Руки, протянутые к нему. Глаза, полные слёз.

Эвелина ждала.

ЭПИЛОГ

Вечер опустился на город, заворачивал улицы в тени, оставляя только островки света – фонари, окна, свечи. В библиотеке, среди запаха бумаги и старых томов, мерцал другой свет – теплый, живой. Свет Эвелины.

Лаврентий смотрел на неё, пока она спала, её дыхание было размеренным, кожа мягко светилась в полумраке. Он осторожно провёл пальцами по её щеке, ощущая живое тепло, согревающее не только его руки, но и что-то внутри, в самом центре его существа.

За окном что-то тёмное пролетело, разрезав воздух. Он знал, что это. Небо звало. Оно всегда будет звать.
Но он больше не был его пленником.

Он не отвернулся от окна сразу, но не сделал и шага к нему. Вместо этого он придвинулся ближе к Эвелине, вдохнул её запах – тёплый, немного пряный, родной. Его ладонь нашла её руку, и в этот момент он понял: он сделал выбор. Не потому, что отказался от крыльев, а потому что нашёл крылья в другом – в её прикосновениях, в её голосе, в том, как она смотрела на него, когда думала, что он не замечает.

– Знаешь, – лениво произнёс Маркиз, свернувшись на подоконнике, – ты снова стал похож на человека.

Лаврентий усмехнулся:
– Думаешь, это к лучшему?
Кот прикрыл глаза, ухмыльнувшись в своей загадочной манере:
– Это просто… другой вид свободы.

Лаврентий задумался, чувствуя, как тепло Эвелины мягко пульсирует рядом. Его не тянуло в беззвёздную высоту, не звало раствориться в ветре. Он уже был там, где должен быть.
Впервые за долгое время небо казалось просто небом. А дом — домом.

Он закрыл глаза, слушая дыхание Эвелины, и, прежде чем погрузиться в сон, с лёгкой улыбкой прошептал:

– Да. Это свобода.