Глава 6 Первый тайм мы уже отыграли

Глава 6 «Первый тайм мы уже отыграли…»

Очень трудно продолжать воспоминания об уже отболевшей поре - юности…
   И всё же…

Выпускной вечер Миры, Гансика и Дюка проходил по утверждённому администрацией   сценарию.
    В начале  вручали аттестаты, закончившим школу с отличием. К красным книжечкам  со сплошными пятёрками  добавлялась медаль. Она была золотой.
    В руках Миры, Гансика и Дюка книжечки серого цвета, пахнущие свежей типографской краской. До золотой медали каждому из них не хватило двух пятёрок.
    Особенно было жаль Гансика. Этнический немец, прекрасно владеющий  родным  языком,  изъявил желание изучать английский,но с изучением что-то пошло не так. Язык давался с трудом. К тому же не сложились отношения с учителем, о чем свидетельствует запись в дневнике:
«Ругался  по-немецки на уроке английского».

Но мальчишек и Миру книжечки серого цвета нисколько не огорчали. Их особой гордостью были пятёрки по литературе. Редкое отношение у них было к поэзии. Стихотворными строчками  отвечали они на  все  заданные им вопросы даже в частной беседе. В любимых строчках жила  их душа. Они дышали целебным воздухом поэзии. А потому я с нетерпением ждала  их выступление на выпускном. И  действительно, их контент в группе  «В любимых строчках вся душа» заставил  переживать учеников,учителей и гостей самые глубокие чувства.

  Выбранные Дюком и Мирой стихотворения  несли такой нравственный заряд, указывали цель и смысл жизни.
     Гансик прочитал короткое афористичное стихотворение поэта  Ирины Снеговой, которая в эти годы яркой звездой взошла на поэтическом небосклоне и стала одним из самых любимых  поэтов нашего поколения. Стихотворение  о двух формах жизни: тлении  и горении.
 
  И вины их нет,
  в том, что розов цвет
  их пузатых щёк,
  а успех не в счёт…
  Просто мягок хлеб,
  просто лёгок вздох,
  просто мимо идут
   грома…
   А вот Бах-ослеп,
   А Бетховен-оглох,
   И Федотов-сошёл с ума.

       Вслед за Гансиком Дюк продекламировал белый стих турецкого поэта-борца Назыма Хикмета. В нем поэт передавал мальчишкам всю широту своей души, дарил горячее, отзывчивое на чужую боль сердце:
   
   В детстве не отрывал он
   крыльев у мух,
   не привязывал банок
   консервных
   к кошачьим хвостам,
   не разрывал муравейников.
   
   Вырос.
   Всё это сделали с ним…
   
   Когда он умирал,
   я стоял у его изголовья.
   Он попросил,
   тихо так попросил,
   почитать ему стихи:
    о небе,о звездах,
    о реакторах  атомных.
   О величии человечества…
,
 Один за другим выходили на сцену выпускники и читали полюбившиеся 
им  строки,  приводя в восторг своих учителей прекрасным прочтением и глубиной мысли.
  Музыкальное сопровождение было грустно-элегическим  при чтении стихотворений А.С.Пушкина.
  Притихший зал взрывался и щедро награждал аплодисментами тех,кто читал собственные стихотворения.
  Звучала и женская поэзия, которую любят девочки-подростки. Из любимых страниц почерпнули они сведения о пылких страстях, о жертвенности любви, о предопределенности встреч.
 И было в этих стихотворениях столько печали, мудрости и зрелости.
   Спустя годы, когда я пройду через горькую личную потерю, в качестве совета вспомнятся и мне услышанные тогда  строки:
 
 Не надо приходить
 на пепелище,
 Не нужно ездить
 в прошлое,как я,
 Искать в пустой золе,
 как кошки ищут,
 напрасный след
 сгоревшего жилья.
 
 Не надобно желать
 свиданий с теми,
 кого любили мы
 давным - давно.
 Живое ощущение потери
 из этих встреч
 нам вынести дано…

   Поэзия не даёт прямых ответов на жизненные вопросы, но она заставляет задуматься о многом.
 Повзрослев, выпускники будут возвращаться в трудные минуты памятью  к этим стихотворениям и к тому времени, где была чистота,искренность отношений,преданность друзей.
  И  это будет неприкосновенным духовным запасом жизни.
  Усердно и целенаправленно  формировали учителя на уроках литературы жизненные убеждения своих учеников, чтобы они стремились к возвышенным идеалам: сохраняли преданность в дружбе и любви,верность своему Отечеству.
Такими  были  учителя той ушедшей, и уже далеко  мерцающей эпохи.
   В нелегкие послевоенные годы,закончив институты,глубоко постигнув суть педагогики,совсем юные,ехали на три года, отдавать учительский долг в деревни, отрезанные сотнями километров бездорожья от районных центров.Своим открытым сердцем постигали они жизнь людей деревни,узнавая об их скудном быте, полуголодном существовании,слушая их диалектную речь.Ехали с одним желанием: сделать эту жизнь светлее и радостнее.
 
  Троица после торжественной части выпускного вышла меня проводить. Нюша проявляла повышенную бдительность после  обстрела нас на маяке и ждала меня недалеко от школы, на скамейке под раскидистым каштаном.
  У нас через полчаса переговоры с Зосей. Папа и его друзья  в море, я свой девятый  закончила. Зося в недоумении, почему мы с Нюшей не торопимся на всё лето в Минск?
У нее уже были планы по нашему отдыху,а я нахожу тысячи причин, чтобы задержаться,  пообщаться с Мирой,Гансиком и Дюком. Ведь расстаемся на целое лето…

   Нюша поздравила моих друзей с окончанием школы. Гансик,щелкнув каблуками по-военному, поблагодарил от имени всех Нюшу и произнес:
— Будем жить с надеждой на счастливое будущее!
  На что Дюк как-то нарочито-выспренно сказал:
  — Молодость - промежуток  временный, нужно успеть осуществить свою мечту.
  Умная Мира тут же прокомментировала:
  — Если к Вам пришла мечта в голову, значит есть ресурс к её осуществлению!      
    Оставались минуты  до телефонной встречи с Зосей.
 Нюша пригласила моих друзей  на следующий день  на чай с тортом.
И мы поспешили с ней к зданию телеграфа.
   
    С утра мы с Нюшей украшали торт, проявляя бурные фантазии.
Оставались минуты до прихода моих друзей.
  Я наносила последние  штрихи на торт и  без того невероятной
красоты, когда раздался звонок.Нюша пошла встречать гостей. Отправив их мыть руки, она зашла  ко мне и обратилась с неожиданным вопросом:
   — Вы поссорились с Дюком? 
   — Нет, Нюша! Почему такой странный вопрос?
   — Я привыкла его видеть  всегда весёлым, а тут… с опущенным лицом…
 Я,схватив  торт, выбежала к троице. Дюк смотрел в пол и молчал, а Мира, как всегда,  обменивалась с Гансиком остротами.  На молодёжном сленге мы  поприветствовали друг друга и зашли в нашу с папой комнату. Торт  доверили  разрезать Гансику, а Мира  разложила  его  по  тарелкам. Нюша принесла чайник с подставкой и взялась за самое опасное - разливать горячий кипяток. Комната заполнялась ароматами чая, торта и духов Нюши. Мальчишки вручили  нам цветы в горшочках и конфеты ленинградской фабрики им. Н.К. Крупской. Дюк был явно  расстроен. Гансик спасал друга и острил за двоих, рассыпая хвалебные строки стихов  хозяйке,  торту, подтрунивая над Мирой. Но тут же получал от неё что-то не менее остроумное. Нюша была в восторге от такой весёлой компании и, несмотря на протесты, уже в который  раз клала в наши тарелки  кусочки торта и наливала чай.
   Дюк по - прежнему молчал, а когда пытался что-то произнести, не мог попасть в эту весёлую струю. Наконец, он произнёс:
  —Пойдёмте поговорим с морем
  —Ух! - облегчённо выдохнул Гансик.
   Я напомнила папину  поговорку:
  — Беспорядок на столе-беспорядок в голове, После чего мы с Мирой помыли посуду и отправились на прогулку.
   
   Дюк взял меня за руку, и мы то шли, то бежали подпрыгивая… Душа летела поднебесно, не предчувствуя беды.
     У нас был с Дюком  свой  берег,  который он мне показал. Отсюда я разговаривала с папой.  Дюк уверял, что он меня слышит, даже если находится за тысячи километров.
  Я верила каждому его слову.
       Берег   делал изгиб. И образовывалась большая тёплая лужица. Я снимала обувь,  входила в неё, здоровалась с папой и рассказывала ему всё-всё.
       Но  мне хотелось спросить  у Дюка, почему он  сегодня какой-то  другой., мне совершенно незнакомый. Почему в его голосе печаль и безысходность.
       На мой вопрос  он сказал:
  —Воинскую часть папы переводят в Сибирь. Отъезд может быть неожиданным и скорым Я попросил родителей оставить меня здесь, Но это только их расстроило.Они сказали, что впереди армия, потом институт… . После армии можешь решать всё  сам
  —Мне это знакомо. За меня тоже уже решили, что я должна стать врачом.
  И, чтобы успокоить Дюка, впомнила слова дяди Матвея:   
  — Мы предполагаем, а Бог располагает.
 И одновременно  рассмеялись. Все проблемы тут же исчезли, а Дюк стал прежним.
     К нам  уже шли Нюша.Мира и  Гансик. Увидя нас смеющимися, они тоже широко улыбались, а Гансик,от радости за друга, продемонстрировал акробатический этюд со стойкой на голове.