На тонкой ноте

Тот день на редкость был угрюмым,
Качался дребезжа вагон.
И мир казалось стал безумным,
Шёл по железке эшелон.

Был разношёрстный люд на полках,
Здесь кто-то плакал, кто-то спал,
Иль ёрзал, будто на иголках,
Вдруг машинист сигнал подал.

Тревожный, длинный как сирена,
А с неба страшный вой и свист
И крики как ножом по нервам:
«Бомбёжка, юнкерсы, фашист!»

Шесть юнкерсов зажгли полнеба,
Огонь, вагоны понеслись.
В ночи ища спасенье слепо,
Вдруг стоны чьи-то раздались.

Рожала женщина…рожала:
«О, Боже правый, помоги!»
Старуха-мать её кричала:
«Спаси нас, Господи, спаси!»

Хозяйственно и деловито
Шесть юнкерсов, всех гадов шесть
Бомбили, быть и ей убитой –
Той женщине, но Боже есть!

В тот самый миг, когда казалось
Что смерть уже вошла в кураж…
Вдруг тишина и стон усталый,
А после тонкий-тонкий плач.

Ушли с крестами самолёты,
Огонь и боль обрушив вниз.
А им назло на тонкой ноте
Росточком голосила жизнь.