Дуня

Дунечка, Дуняша -
бедной родилась.
Был её папаша
точно уж не князь.

Хоть  пахал и сеял
не жалея ног,
Но семью большую
прокормить не мог.

В шесть отдали Дуню
в новую семью,
Там она вступила
в молодость свою.

Поначалу просто
нянчила детей,
А потом хозяйство
стало всё на ней.

Научилась Дуня
шить и вышивать,
И борщи готовить,
и бельё стирать.

А весною бабы
ткали полотно,
Всех белей и тоньше
было у неё.
 
В школу не ходила
Дуня никогда.
Выросла, однако,
девкой хоть куда.

Хоть и не водилось
сроду барышей,
Женихи ходили
толпами за ней.

Вот у Дуни снова
новое житьё,
Выдали богатый
откуп за неё.

Был жених фортовый -
хоть провинциал,
Разглядел огромный
в ней потенциал.

Жизнь пошла другая,
сытая пошла,
Наконец-то счастье
Дуня обрела.

Дом достатка полный,
И в душе весна,
Трое ребятишек
Родила она.

День настал ненастный
первой мировой,
Мир вдруг изменился,
стал совсем другой.

Царь сбирал большую
боевую рать.
Муженька призвали
с немцем воевать.

Год, второй и третий -
Дуня держит масть.
Двух сынков и дочку
нужно воспитать.

Но пришла другая
новая беда.
Это не забудет
Дуня никогда!

Муж ещё на фронте,
красные - в тылу.
Кровью всё залито,
вся страна в дыму.

Только мародёры
толпами идут,
Что увидят в доме -
сразу загребут.

Всё под ноль забрали,
насладились всласть...
Наконец настала
коммунистов власть.

Муж вернулся с фронта,
землю получил,
Шанс работать снова
он не упустил.

Год, другой проходит -
дом стал не пустой,
Счастье не обходит
Дуню стороной.

Мир такой желанный
снова наступил,
Муж машинку "Зингер"
Дуне подарил.

Жить в ладу со счастьем
было не с руки.
Записали мужа
Дуни в кулаки.

Расстрелять хотели
зря не тратя слов,
Был на шаг от смерти
Павел Иванов.

Снова подфартило
дуниной семье.
Отмечали праздник
в их большом селе,

Днюху у Володи
ибн Ильича.
Ночью Ивановы
дали стрекача.

Мысль была податься
к терским казакам,
Там ещё с армейки
пашкин жил друган.

Три недели полным
ходом  по буграм.
"Здорово дневали!", -
молвил атаман.

Дальше пролетело
где-то двадцать лет.
Жили, в целом, скромно,
но зато без бед.

Крепла с каждым годом
у парней рука,
Дочка ж полюбила
Лёню-казака.

Наступил суровый
сорок первый год.
За Россию снова
русский встал народ.

Чтоб опять об немца
силу испытать,
Стали собираться
в боевую рать.

Вся станица хором
встала "под ружьё",
Стало вновь печальным
дунино житьё.

Муж и оба сына,
с Лёней-казаком
На войну рванули,
чуть ли не бегом.

Год, второй проходит
писем долго нет,
Дуне с дочкой Ниной
нужен был совет.

Взяли немцы крепко
в клещи весь Кавказ,
Ждали их прихода
люди каждый час.

Солнце уж садилось,
был вечерний час,
К дуниному дому
въехал Тарантас.

Пять минут на сборы
дали им на всё,
Нина взяла бурку,
чайник и дитё.

Дуне ехать с ними
не было причин.
Ей одно осталось -
с фронта ждать мужчин.

Не хотелось с ними
уходить в бега,
Не боялась Дуня
сильного врага.

Враг "гостил" недолго,
сник и отступил,
Но с уходом немцев
мир не наступил.

Вышел на свободу
сталинский указ,
Поменял прописку
сразу весь Кавказ.

Наконец нацисты
потерпели крах,
Муж домой вернулся
на своих ногах.

Но победных дома
не было речей,
Не вернулись с фронта
двое сыновей.

Грусть-тоска съедает,
стоном мокрых глаз,
Дуня замечает -
Стал чужим Кавказ.

Не отходит сердце
от душевных ран,-
Едут Ивановы
к дочке в Киргизстан.

В Киргизстане тоже
можно как-то жить,
Муж пошёл на стройку,
Дуня стала шить.

С дочкой правда редко
видеться могла,
Как всегда мешали
разные дела.

Снова испытанье
Дуне рок послал,
Муж её на стройке
с высоты упал.

Не смогли страданья
дунин дух сломить,
Дуня продолжала,
продолжала жить!

Много лет минуло
с той поры седой,
Дуня оставалась -
чистою душой.

Матом не ругалась,
Бога не кляла,
И во сне спокойно,
тихо умерла.

        ***

Что сказать хотелось
правнукам своим:
Жизнь живите честно
и трудом своим!

Чтоб когда закончен
будет Путь Земной,
Были вы, как Дуня,
Чистою Душой.

март 2025




     Биография Ивановой Евдокии Петровны.

Евдокия Иванова 1898-1983.
Родилась в очень бедной семье Ситохиных.
Происхождение фамилии от слова сито, что значит просеивать муку через сито, а хлеб печь из того, что останется в сите, т.е. из отрубей.
Дуня, как впрочем, и её братья и сёстры, буквально умирали от голода, поэтому её отдали «в люди» в чужую семью нянчить ребенка в шесть лет. Девочка была совершенно бесправна, выполняя работу по дому и огороду доедала то, что оставалось от хозяев. Её часто била хозяйка. Хозяин бил жену, потом Дуню. Отец хозяина бил своего сына, потом сноху, потом Дуню – всё по порядку, всё для порядка. Дуня считала это нормой и была благодарна своим приёмным родителям, никогда о них плохо не отзывалась - научили "уму-разуму" и спасли от голодной смерти.
Стирка белья тоже стала её обязанностью, как и ткачество. Всю зиму женщины села ткали лён, весной выносили на речку отбеливать. Нужно было стоя по колено в воде полоскать ткань пока на реке еще шел лёд. Потом раскладывали на траве и смотрели: у кого больше, тоньше, белее. Часто Дуня побеждала в этих "соревнованиях".
Дуня выросла симпатичной девушкой, с очень длинной и густой косой.

Её сосватал для своего сына Павла вдовец – в дом нужна была работящая хозяйка. За Дуню заплатили большой выкуп, как за потерю работницы.
Мужа Дуня полюбила, родила шестерых детей, но выжили только трое.
В годы Первой мировой войны Павла призвали на фронт, Дуня осталась с маленькими детьми и большим хозяйством. В Гражданскую войну, их деревню занимали то белые, то красные. С каждым "переходом" от хозяйства оставалось всё меньше и меньше, пока не осталась только одна корова - кормилица всей семьи. Когда и её попытался угнать один пьяный белогвардеец, обрекая семью на голодную смерть, Дуня взяла вилы и проткнула ими мародёра, закопала его прямо в хлеву. И швейную машинку "Зингер" – самую ценную вещь в доме, Дуня тоже спасла. Она её обильно смазала дёгтем, положила в промасленный мешок и спустила в колодец. Потом на этой машинке Дуня обшивала всё село. «Зингер» и сегодня в рабочем состоянии.
Павел демобилизовался, получил землю, хозяйство разрасталось. Дуня говорила: " На земле только ленивые были бедными." В годы коллективизации хозяйство Ивановых признали зажиточным, «кулацким», что влекло за собой конфискацию имущества, высылку в Сибирь. Буквально в последний момент, семье удалось незаметно выехать из села на Кавказ в станицу "Алпатово" к терским казакам.
Евдокия всегда была боевой женщиной, несмотря на свой маленький рост. Однажды Павел загулял на несколько дней. Евдокия взяла своих обоих сыновей и большую скалку, которую сделала сама ещё в детстве. Найдя полюбовников, Дуня «отходила» скалкой сперва полюбовницу, затем своего двухметрового мужа и погнала его скалкой через поле, да так активно, что сыновьям пришлось вмешаться. "Мама, если ты его и дальше будешь так  сильно бить, он завтра не сможет работать".
В годы Великой Отечественной войны призвали Павла, затем обоих сыновей, которые погибли на фронте. Дочь Нина, как жена военного, была эвакуирована с внучкой в Среднюю Азию, где и осталась жить.
Когда ВОВ закочилась, Евдокия и её муж переехали вслед за дочкой в Киргизию.
Там их заселили в казенный барак. Павел устроился работать на стройку разнорабочим, Евдокия, как и прежде, шила на дому.
После смерти мужа Евдокия осталась жить на прежнем месте одна. Затем её забрала к себе дочь Нины Валентина Воропаева. Евдокия жила в одной комнате со своей правнучкой Светланой, научила её шить, а потом и подарила ей своё единственное сокровище – швейную машинку «Зингер».
В церковь Евдокия не ходила, но в Бога верила. Считала, что Бог есть у каждого человека в душе. Надо только научиться слышать его и слушаться.
Однажды Валентина Воропаева затеяла делать ремонт во всей квартире, и бабу Дуню перевезли к её дочке Нине. Там её заселили в проходную комнату (Зал), где был телевизор, и  поздно ложились спать. Баба Дуня , как и всегда, всё  принимала безропотно, но однажды сказала своей дочке: «Знаешь, Нина, мне надоело жить. Хочу умереть завтра во сне». На её слова не обратили внимания, но утром Евдокия не проснулась. Её похоронили по православному обычаю.  Отметили, как водится, «Девять дней», на десятый день, совершенно неожиданно умерла и её дочь Нина. Обе женщины были абсолютно здоровы и ничем не болели.
В семье Валентины Воропаевой Евдокия Петровна Иванова навсегда запомнилась, как образец мужества, трудолюбия терпения, смирения , трудолюбия, народной смекалки и житейской мудрости.
Дочь Евдокии – Нина Павловна Кузнецова всю жизнь была домохозяйка.
Внучка – Валентина Алексеевна Воропаева – кандидат исторических наук, профессор работала в Институте Истории Партии, позже преподавала в Славянском Университете.
Правнучка Светлана Владимировна Плоских – доктор исторических наук, профессор работала в МИДе, преподавала в Международном университете и позже в Славянском Университе - моя супруга.