Из болгарских заметок

***

ЗА БОРТОМ

Пером изысканно-воздушным
прошлись инверсии следы
по небу, ставшему послушным
мечтам, не знающим беды,
не ощущающим потери
в разливах нежно-голубых,
и в облаках, которым веришь,
забыв о если да кабы,
и в переливах перламутра
до горизонта за бортом
в лучах сияющего утра
без лишних мыслей «о потом»...

 2017

***

НА ГРАНИ

Лавандовая ночь… И мошкара
смешно кружит у лампочки над дверью,
доверившись старинному поверью,
что свет хранит сокровище двора,
запрятанное в матовый плафон,
укрывший от шестидесятиватки
пытливый рой, на блеск манящий падкий
и создающий серебристый фон
вокруг стекла, мерцающий в ночи
подобием таинственной вселенной
на грани возрождения и тлена:
в безумном танце вспыхнуть и почить…

2017

***

ВАСИЛЬКОВАЯ ДУША

Здравствуй, варненский цикорий —
васильковая душа.
Как колышется у моря? —
где степенно, не спеша,
катит волны Понт Эвксинский
к златоносному песку,
став однажды Чёрно-Синим,
разогнав печаль-тоску
у заезжих иностранцев,
полюбивших «Слынчев бряг»,
отражающийся в глянце
глаз  «матросов с печки бряк».
Как растётся на чужбине
средь заморских южных трав
в отдаленьи от России?
В чём ты прав, а в чём не прав? —
перебравшись на дороги,
заплутавшие вдали
от родных, пускай, убогих,
по которым вместе шли
опалимые закатом,
ноги втаптывая в пыль,
прикрывавшую когда-то
безалаберную быль.
Чем тебя пленили, малый?
Не лавандой ли в полях?
Иль ромашек было мало
с позолоченных полян?
Или в таволгу влюбившись
и поставив всё на кон,
ты решил расстаться с бывшей
жизнью, здесь найдя покой?
Не ответишь, знаю-знаю…
Лишь кивнёшь, слегка шурша…
Мы друг друга понимаем,
васильковая душа.

 2017

***

В НЕЗНАКОМОЙ СТОРОНЕ

«Есть далёкая планета.
Там зелёная вода...»
(Ирина Ратушинская)

***

Есть далёкая планета,
там зелёная вода,
там беда бредёт по свету,
одинокая беда.
Ты с бедой той обручилась,
на стихи её сменяв
у судьбы, что научила
не судить и не пенять,
жить, хоть в лагере, хоть где-то —
в незнакомой стороне —
без счастливого билета
и всегда гореть в огне
за бесправную свободу,
за потерянный успех,
без народа для народа,
без вины — одна за всех
со стихами, коль не гнутся,
со страною (без страны),
чтоб когда-нибудь вернуться
из далёкой стороны
к той воде всегда зелёной,
к тем, не знающим ответ
берегам, в мечту влюблённым,
самой странной из планет.

 2017


***

МНЕ НРАВИТСЯ

Мне нравится, что можно просто так
сойти с крыльца и в кустики пописать,
и после ждать (святая простота)
полёт звезды (предвестник чьих-то писем)
и на Луну доверчиво глядеть,
забыв на миг, что —  вовсе не лунатик
безропотный,  отторгнутый от дел,
которых — тьма и коих смысл не найден.
А дальше, различив медвежий ковш,
искать его затерянного брата
среди других межзвёздных берегов,
назначенных  быть символами страты,
загадочно мерцающей в ночи
в лучах неугомонного светила,
своим приходом мой приют почтив,
уютным оказавшийся и милым:
со стуком абрикосовых шаров
по черепичным скатам старой крыши
и  шиферу сарайчика для дров,
куда к зиме переберутся  мыши;
с верандой, где нависший виноград
укрыл листвой ротанговые кресла,
устроив показательный парад
разгульной жизни перед жизнью пресной;
и строем распускающихся роз,
совсем недавно выглядевшим робким,
но ставшим сильным после сильных гроз,
развеселив протоптанную тропку,
ведущую от дома до ворот,
к ограде обрамлённой повиликой,
тем возвестив желанный разворот
от мрачных мыслей к мыслям луноликим.
Смотрю на звёзды… Серебристый свет
рассыпал ароматную беспечность
над садом: то ли чудо, то ли бред,
зовущийся банальным словом  — "вечность".

 2017

***

С АБРИКОСОВЫМ ВКУСОМ

Вдыхаю абрикосов вкус
и абрикосовые взрывы
от их падений… К чёрту грусть
и суматошных дней надрывы,
надеюсь, канувшие прочь —
в былое «где-то, у кого-то»,
когда ничем не мог помочь
больному сердцу идиота
с  хрустальной мыслью о добре,
о бескорыстии и чести,
почти пропавшему в борьбе
за право гнать дурные вести
и их засовывать на дно
гнилого ящика печали,
давно заполненного, но
с которым вехи отмечали
друзья, имеющие ключ
и не отторгнутые  ромом,
хоть был увесист и могуч
словарь запущенного дома,
в котором каждый оставлял
частицу матерного царства
и скорбный путь душевно клял,
плевав на вечное коварство
судьбы, играющейся в жизнь
от южных стран до мёрзлой тундры,
сквозь постоянное «держись»
и непременное «полундра»,
создавших простенький сюжет
про бесконечные вопросы
и лишь всего один ответ
с забытым вкусом абрикосов.

2017

***

ЗА ОКНОМ

А за окном чернеет сад
с почти заокским разнотравьем.
И над верандой виноград
завис в полуночном бесправьи,
смешав поблекший изумруд
и синь просветов междулистных
среди ветвей чернёных груд
в один ковёр лилово-мглистый.
Над ним, подобно светлячкам,
зажглись блуждающие звёзды,
и  вышел месяц-великан,
рассеребрив пустые гнёзда
соседских аистовых пар
на черепичной старой крыше,
тем вызвав матерное «карррр»
на всё и всех, сошедших свыше:
на небо, звёзды и Луну,
на звон цикад в ночном эфире,
на ночь, клонящую ко сну,
и тишину в подлунном мире.

2017

***

НА БЕРЕГУ ДУНАЯ

Дунай раскрылся в полусне
мерцаньем отблесков искристых,
волной настраивая нерв
едва проснувшейся Силистры
на новый день, на все лады
его тягучего теченья,
лениво, мерно, в полводы
с утра выстраивая звенья
из заторможенных забот
и  замороженных решений
жары, берущей на слабо
расплав застывших слов и мнений
о бесполезности сует,
когда погода балом  правит
и покоряет белый свет
игрой напёрсточной без правил,
дающей право лишь на то,
чтоб в отрешённости безликой
неспешным, как речной поток,
в дунайских раствориться бликах.

2017

***

«ПО БУЛЬКАМ»

«По булькам» разливает дождь
аперитив июльский в бочки,
гитарно «соль-фа-ми-ре-до»
бренча от утра и до ночи
и дальше с ночи до утра,
сливая жизненную влагу
на сад, восполнив сушь утрат
и принося хмельное благо
поникшей зелени листвы
и травам, ссохшимся от пекла,
идя с безликостью на «Вы»
и совратив былую блеклость
вином из пенящихся туч,
влекомых молниями с громом
за горизонт, где солнца луч
исчезнет в ликах незнакомых,
а после скорбный путь пройдя,
на небосклоне возродится
с жарой до нового дождя...
И всё в природе повторится.

 2017

***

ПОД ЗВЁЗДНЫМ НЕБОМ

Разноголосица цикад
звенит под чёрно-жёлтым небом.
А сверху — звёздная река
и диск луны — невольный слепок
с палитры или со стола,
где недопитая ракия
с лимонной долькой дышит в лад,
забыв намеренья благие
призвать безвольное нутро
того, кто ночью «вышел в люди»,
чтоб незаметно и хитро
оно по-царски,  без прелюдий
решилось точками над И
закрыть постылые лакуны
души, взбесившейся надысь
при роковом затменьи лунном
и притулившейся сперва
на кухне, около стакана,
а после, малость перебрав,
ушедшей в ночь, в затменьи канув
с разноголосицей цикад
под  звёздным  небом жёлто-чёрным,
считая каждый взгляд назад
за добрый знак... к венку из тёрна.

2017