Гёте. Часть тринадцатая

Две личности... их жизнь признала.
Прельщал поэта Бонапарт
Захватом власти — грозным валом
Без помощи каких-то сквадр*.

Никто не мог судить иначе,
Волк-одиночка — ясно всем.
Он старый мир переиначил,
Уйдя от ветхих, сгнивших схем.

Поэт в мечтах о всей Европе:
Создать единство, дай нам, Бог!
Писатели мудры — есть опыт,
Наполеон бы в том помог.

Возможно, прав был корсиканец,
Он «Вертера**...» возил с собой.
Гордился Гёте: музы танец,
Властитель дум не понял сбой.

Читал тот Джеймса Макферсона,
Да «Песни Оссиана» знал.
Чтил «Илиаду», что резонно,
Гомеру время уделял.

Дань Вертеру — гвоздь просвещенья,
Для разговора с дамой — блеск!
На фоне общего теченья
Не мог же он слагать бурлеск.

А Гёте верил: он кумиром —
Наполеоном дорожил.
Когда тот проклят целым миром,
Желал: во здравии чтоб жил.

Привязанности нам даются,
Наверно, свыше — судит Бог.
Из века в век передаются —
Любовь — исторгнутый чертог.

Вот так и с Гёте. Он «героем»
До смерти очарован был.
А Бонапарт любви достоин?!
Об этом думать позабыл.

Примечание:
*Сквадра — команда;
**Роман в письмах «Страдания
юного Вертера».