Теплый теплый север

Заметки о творчестве Павла Кренёва

Надо сказать, что я, будучи человеком не слишком восторженным по складу, сначала отнеслась к похвалам, щедро расточаемым в адрес прозаика, с изрядной долей скепсиса. Но стоило мне углубиться в его тексты – и я попала под их несказанное обаяние, влюбилась в их самобытность. Несомненно, Павел Кренёв- один из истинных певцов русского Севера, его неброской, акварельной красоты, его неповторимых пейзажей, его традиций и обычаев. И знает он богатство и своеобразие этой части России отнюдь не понаслышке, ибо родился здесь и пронес неяркий свет и тепло  малой родины через всю свою жизнь.
В книге «Теплый песок Беломорья» мир Севера предстает перед нами во всем своем многообразии, включающем богатейшую природу, нравы, поверья – и, конечно же, речь. Надо сказать, упуская из виду особенности говоров, диалектов, мы постепенно утрачиваем многочисленные оттенки и  возможности родного языка, такие, в частности, как словообразование. Сегодня, например, мы способны вычленить всего несколько составных предлогов, а проза Павла Кренева обогащает нас, горожан, еще одним: «по-за». Хочется отметить, что «поморская говоря» используется автором достаточно тактично, не затемняя общий смысл повествования и добавляя немалую толику местного колорита.  Подчеркну, что сохранение диалектов – одна из важнейших задач филологии и культуры, ибо в них сохраняются живыми многие особенности нашего языка-предка. Но рассказы и повести Кренева – не одно лишь бытописание, не только поэтический северный пейзаж, воссозданный с любовью и проникновением, но и с большим мастерством описанный характер помора, сдержанного, рассудительного, сноровистого, сметливого – иные в суровых условиях Севера попросту не выживают – и наделенного своеобразным кодексом чести.
Однако создание больших форм, таких, как роман, и в особенности роман исторический – одна из сложнейших задач даже для опытного и успешного прозаика. И Кренёв справляется с этим вызовом: его новая книга «Расшумелось Белое море»  совсем недавно увидела свет, но уже успела полюбиться читателям и привлечь внимание критики. Роман посвящен иностранной интервенции в Россию в 1918-1922 гг., периоду, который вполне можно назвать очередным «смутным временем» в истории нашей многострадальной Родины. Страны Антанты, воспользовавшись внутренними российскими противоречиями и проблемами, вторглись в пределы Российской республики через ее северные порты, включая Архангельск, и буквально попытались разорвать ее на части. Разумеется, эта тема привлекала внимание писателей и раньше; достаточно упомянуть классическую пьесу Льва Славина «Интервенция». Но там в самых ярких красках перед нами предстает юг России, Одесса, Кренёв же пишет о своем родном Севере, который первым принял на себя обрушившийся удар. Надо сказать, и здесь его выручает превосходное знание деталей народного быта, умение построить увлекательную сюжетную интригу, держащую читателя в напряжении. Но сила этого произведения отнюдь не только в этом. Павел Григорьевич много и плодотворно работал с документами и архивами, он не боится делать вполне самостоятельные выводы даже о тех исторических фигурах, о которых принято высказываться с неизменным пиететом. Наблюдательность, проницательность, внимание к деталям помогают ему вылепить убедительные характеры не только главных героев - поморов, но и врагов нашей страны, ворвавшихся в ее пределы. Присутствует в романе и любовная линия, которая заставит поволноваться чувствительные сердца. И, конечно же, Артемий и Аграфена, предназначенные друг для друга, пройдя через жесточайшие испытания, соединятся в финале.
Язык произведений П. Кренева точен, сочен и прост, напрочь лишен манерных изысков, искусственного украшательства и всевозможной зауми. Недаром говорят на Востоке, что речи мудрецов просты, и, когда автору есть что сказать своему читателю, он не нуждается в подобных ухищрениях.
  «Поедемте в Лопшеньгу»-  так  назвал Юрий Казаков, один из самых ярких прозаиков ХХ века, свою последнюю книгу. Не зная северных реалий, можно предположить:  селение с таким названием – лишь миф, созданный его богатым воображением. Однако ничего подобного: такая деревня в 150 километрах от Архангельска существует, и, более того, именно там и родился Павел Кренев, именно  жителей Лопшеньги он  и описывает с такой нежностью и глубоким пониманием… Внутреннюю связь его художественного мира с творчеством Ю. Казакова нет необходимости даже доказывать. Но мне хочется остановиться на еще  одном литературном родстве героя этого исследования, гораздо менее очевидном. Творчество Всеволода Владимировича Крестовского, создателя знаменитых в свое время «Петербургских трущоб», и по сей день остается полузабытым и недооцененным из-за его двусмысленной репутации и постоянных идейных метаний. Однако не подлежит сомнению, что склонность к глубокому социально-психологическому анализу Кренёв «унаследовал» именно от него. В свое время линия Крестовского не нашла достойного развития в русской литературе, но сегодня могу с радостью констатировать: вольно или невольно наш герой продолжает именно ее.