Часть 18. Сибирь. Ещё пять лет ссылки

Что перенёс отец Димитрий в лагере –
известно это только Богу одному.
Он никого не обижал, другим не пакостил,
всех заключённых было жаль всегда ему.

Хоть труд тяжёлым был там, он старался,
не получал взысканий от начальства,
за что и стал иметь в той ссылке право
без конвоиров по тюрьме передвигаться.

Ему начальство благодарность выносило,
отец  Димитрий даже был на слёте
стахановцев-ударников России,
за что его освободили б и досрочно.

Но аккурат в канун освобождения
администратор с ним беседу проводил:
«Что собираетесь вы делать на свободе?»
Отец ответил: «Я священник, вновь служить».

«Ну, коль служить, тогда сиди ещё!»
 — ему с ухмылкой следователь рявкнул.
Скажи отец тогда: «Устроюсь где-нибудь»,
то вышел точно по УДО бы, не иначе.

Священник не искал себе страдания,
он лишь смиренно согласился на него,
хотя горел огромнейшим желанием
скорей увидеть своих дочек и село.

Он и тогда не отказался от Христа,
безропотно продолжил путь свой крестный,
последовал за Ним, Его любя –
всею душою своей искренне, всем сердцем.

Отцу Димитрию добавили пять лет,
отправив в ссылку в Красноярский край этапом
полуголодным, и почти совсем без средств,
на полустанок рыбаков, возле Игарки.

Он вновь наказан был советскою системою
за свою веру только, да за откровение,
ослабнув и больным совсем став, немощным,
он превратился в старика жизнью согбенного.

Везли их в ссылку раннею весной,
буксир тянул по речке баржу с заключёнными,
дорога эта оказалась затяжной,
так как участки попадались очень сложные.

На берег узников высаживали группами,
отец же Дмитрий ссажен был один,
он в одиночестве шёл к месту тропкой узкою,
да заблудился неожиданно в тайге.

Ещё в лесу тогда лежал глубокий снег,
тянуло сыростью с реки, и было холодно,
когда стемнело, он решился на ночлег,
но выли волки совсем рядышком от голода.

Продрогший, обессиленный священник,
превозмогая боль, свалился на колени,
молиться принялся святому Николаю
и Господу с Царицею Небесной.

Как долго он молился – не запомнил,
и то – как чудом оказался у костра,
где рыбаки сушили ночью свои сети,
а лагерь был – буквально в двух шагах.

Людей немало репрессированных в «оттепель»,
по смерти Сталина, увидели свободу,
лишь не спешила власть оправдывать священников,
росло число их в тюрьмах год от году.

Однажды Тяпочкина вызвали к начальству,
чтоб отречение от Бога подписал,
а так как он не дал отказ от христианства,
то в этом случае в немилость и попал.

Ему вручили в руки палку и сказали:
«Будь лесу сторожем! Смотри, чтоб не украли!»
В тот день над батюшкою просто посмеялись,
но он послушно выполнял, что приказали.

Хотя и понял, что на гибель обречён,
на растерзание зверью стал предоставлен,
ходить в тайгу он ежедневно начал днём,
а себе сделал деревянный крест - журавлик.

Однажды вышли на него в лесу медведи,
поднял тот крест он над собой, взывая к Богу,
тогда топтыгины и повели себя как дети –
они друг другу, убегая, дали фору.

Три раза батюшка писал в верха прошение
о переводе его в город иль в село,
не стали власти разрешать переселение,
грозились даже увеличить срок ещё.

С несправедливостью отец не примирился,
противодействуя не людям, а злу в них,
жалея грешников, ни на кого из них не злился,
молился слёзно, чтобы грех покинул их.

Он, гефсиманский подвиг Христа помня,
в скорбях лишь этим свою душу утешал,
про тех, кто в этой жизни заблудился,
дурного слова даже разу не сказал.

Да, и тогда не возроптал священник Тяпочкин,
нёс крест, возложенный на плечи, со смирением,
он охранял в тайге по-прежнему кустарники,
порой питаясь только клюквой да кореньями.

Спасли священника от неминуемой погибели
посылки от родных, из сёл – от паствы,
он этой помощи у Бога слёзно выпросил,
молясь усердно, будучи в страданьях.


Только 19 января 1955 года, чудом выживший, протоиерей Димитрий Тяпочкин был освобожден, так как «меру наказания отбыл полностью».

27.03.2025 г.