Эпизодики. Из дневника

Воспоминания далёких-далёких нулёвых и прочих, ныне кажущихся неправдоподобными, лет.

Иногда встречаются в жизни эпизоды, которые запоминаются своей трагикомичностью, что-ли. Если бы я была писателем или художником, а ещё лучше режиссёром, я бы обязательно вставила эти эпизоды в какое-нибудь своё творение. А так как я тут просто тусуюсь для хорошей компании, то поведаю их просто так:


1. Сердце красавицы


В славном городе Ялта, почти рядом с музеем Антон Павловича Чехова есть небольшая площадь, куда, наверное, привозят на автобусах туристов для посещения этого сакрального для всякого правильного ялтинского туриста места. И вот, недалеко от этой площадки есть соответствующее "заведение", ну, чтобы турист мог вполне себе без помех потом внимать экскурсоводам и вкушать пищу духовную. Не заметить "заведение" нельзя, так как с одной его стороны под большой синей стрелкой надпись синей же краской "МУЖИКИ"-, а под стрелкой, указующей в противоположную сторону - соответственно удаляемое ныне модераторами слово на букву "Ш", обозначающее женщин фривольных нравов.
И вот, направляясь по соответствующей стрелке ( не "МУЖИКИ"), я вдруг остановилась, как вкопанная, ибо из этого, совершенно в лучших традициях советских "заведений", с присущим ему натуралистическим антуражем, раздавались рулады , которые выводил незмной красоты голос, поставленный если не в «Ла Скала», то уж в консерватории точно. Голос выводил : "Сердце красавицы склонно к изме-е-не, и к пе-ре-ме-ене, как ветер ма-ая!..." Следом за голосом, пятясь, показалась корма самой красавицы. Красавица была уже в летах, обладала статью кустодиевских купчих, ликом разбитной казачки и огненными очами. В чёрных резиновых перчатках, она ловко орудовала веником и совком, и продолжала выводить арию герцога. Акустика выдавала эхо, усиливая эффект, лицо певицы светилось неподдельным восторгом творчества...
- Вот,- подумала я,- а мы-то ноем всё, чего-то куксимся, всё нам чего-то по жизни не хватает! А она моет себе общественный туалет, и поёт в нём арии, и счастлива! - и, не решившись нарушить прозой жизни наведённый блеск в приюте искусства, и вдохновенное пение его смотрительницы, я побрела к Антон Палычу...


2. Ореанда


По вечерам набережная Ялты кишмя кишит разодетой и не очень толпой. Основное развлечение - прогуляться - туда и обратно, купить детям мороженое, себе пиво, послушать уличных певцов, если удастся - посмотреть шоу глотателя огня, ну, и другие незамысловатые развлечения... Людская река течёт туда, обратно, за гранитным парапетом шумит уже невидное в темноте море, разносится запах шашлыка, пирожков, женских духов, и ещё много других неуловимых запахов, присущих курорту, которые витают над набережной, вдруг щекотят ноздри, как пёрышком, и записываются где-то в мозгу, чтобы когда-нибудь вдруг торкнуть среди зимнего вечера около какой-нибудь пирожковой, или шашлычной, или просто вдруг повеет от проходящей дамы шлейф духов, и вдруг вспомнишь:"Ялта!..."
И вот на этой самой набережной стоит, как белый пароход, с виньетками и балкончиками старинная красавица - гостиница "Ореанда". А на витом Ореандином балкончике, облокотившись о перила, стоят, в трусах два, украшенных татуировками с ног до головы, бритоголовых кента. На кованом столике - бутылки, хрустальные бокалы и ваза с фруктами. В пальцах у приятелей дымится по здоровенной толстенной сигаре. Они громко отпускают комментарии о проходящих внизу прохожих, оценивают девиц, гогочут и стараются плевком сверху попасть в какого-нибудь особо им понравившегося почтенного прилично одетого джентьмена. Культурно отдыхают, однако!.. Оплёванные спешат побыстрее покинуть сцену, а толпа любопытно постреливает взглядами на колоритных парней, с пониманием смущённо улыбается - и, вздыхая, прокручивает в уме известную поговорку, что от сумы, мол, и тюрьмы не отказываются...


3. Весёлые картинки


Дело было давно, в 1986 году. В то лето открылась в Манеже выставка Ильи Глазунова. Умучившись по очередям в "Детском мире" за колготками и прочими нужными для трёхлетней дочки вещичками, я шла уже по направлению к метро, и тут решила устроить себе маленькую почти браконьерскую вылазку от домашних забот (благо, тогда мобильных не было, а один часик лишний мама, сидящая с внучкой, мне бы простила) и вот, - Манеж и там огромная выставка! Работ Глазунова я до того не видала, да и вообще, в те времена мы на современных художников бегали на Малую Грузинку, или по институтским клубам, а тут - целый Манеж, да ещё картины всё нестандартные,о Руси, о святых, с подтекстом!.. И вот, походив по выставке, повосхищавшись и надышавшись искусством, уже почти собралась я домой. Но тут вдруг началась суета, суета, все куда-то потянулись... Оказалось, Это САМ Илья Глазунов пришёл и раздаёт всем автографы. А народ суёт ему открытки, либо ещё что, ну, чтобы получить подпись знаменитого человека. Ой! А у меня, как на грех, ничего под рукой нет! (Постеров-то тогда не выпускали, а альбомы все уже, понятно, раскупили в первый день, а может, их и не было). А Глазунов всё ближе по очереди продвигается, скоро до меня дойдёт! И тут, вспомнила я: да ведь у меня же есть, на чём ему расписаться! Ещё утром в почтовый ящик пришёл журнал, который мы выписывали для дочурки! И вот, протягиваю я Илье Сергеевичу этот журнал, Глазунов машинально расписывается, я что-то благодарственно пискнула... И тут вдруг, он краснеет, и "вперяет" в меня оторопевший негодующий взгляд. Потом, видно, что-то хочет сказать, но видя перед собой ничего не понимающую довольную дуру, машет рукой и, быстро развернувшись, уходит.
Радостная, я приехала домой и рассказала домашним о моём культпоходе, не преминув похвастаться, что вот, мол, я даже подпись самого Глазунова смогла раздобыть! Хотите покажу? - и побежала за сумкой с журналом. И только достав его, я поняла , отчего вдруг у Глазунова случилась на меня такая реакция:
злополучный журнал назывался "Весёлые картинки", а подпись Глазунова красовалась как раз на самой обложке.
Вот такой казус!