Достоевщина в черном квадрате

– Я убил человека. 
– Кто тебя надоумил? 
– Достоевский! 
– Значит групповое преступление? 
– Да нет, первая строчка моего будущего романа. Достоевский – это писатель. 
– На суде тебя оправдают, только если Достоевский возьмет тебя в соавторы! Или осудят обоих!
– Ну, если так подумать, – продолжил я, – то у меня есть шанс. Я могу написать, что это было в рамках художественного эксперимента. 
– Художественного эксперимента? Ты что, с ума сошел? 
– Да, я знаю, звучит безумно, но это может сработать! Каждый писатель когда-то рисковал, чтобы передать свои идеи. Достоевский сам не раз сталкивался с вопросами морали и преступления. 
– И ты думаешь, что сможешь стать следующим великим писателем, просто начав с убийства? 
– Почему бы и нет? В конце концов, у Достоевского тоже были свои демоны. Я просто беру пример с лучших.

Собеседник покачал головой, явно не разделяя моего энтузиазма. 
– Ты понимаешь, что на самом деле это преступление, а не литературный приём? 
– Да, но я не о том. Я хочу понять, что движет людьми к таким поступкам, что заставляет их пересекать границы. 
– Ты не можешь просто взять и убить человека ради вдохновения! 
– А если я напишу о том, как это меняет меня? Как я сталкиваюсь с последствиями? Это же и есть суть литературы – исследовать человеческую природу!

– Ты не станешь великим писателем, если тебя посадят в тюрьму. 
– Но если я не рискну, то никогда не узнаю, на что способен. 
– Ты не должен рисковать своей свободой ради идей! 
– Может, в этом и есть парадокс – чтобы быть свободным, нужно осознать свою несвободу. Я должен это испытать. 
– И что дальше? Ты напишешь роман о том, как убил человека, и что? 
– А дальше я найду способ сделать так, чтобы это не стало концом, а началом. Началом чего-то великого!

Собеседник молчал, глядя на меня с недоумением. Я чувствовал, как его сомнения становятся частью моего замысла. 
– Ты не понимаешь, к чему это может привести, – наконец произнес он. 
– А ты понимаешь? – спросил я, прикрывая глаза, как будто пытался увидеть будущее. – Каждое великое произведение начинается с конфликта. И что может быть более острым, чем конфликт с самим собой? 
– Будь осторожен, – сказал он, – иногда искусство требует слишком высокой цены. 

Я улыбнулся, но в глубине души понимал, что он прав. Искусство может быть опасным, и я мог оказаться в ловушке, созданной собственными амбициями. Но мысль о том, что я смогу написать что-то великое, не отпускала меня. 
– Я не могу остановиться, – произнес я, почти шепотом. – Это уже не просто идея. Это необходимость. 
– Тогда действуй, но помни: не всякое преступление будет прощено, даже если его оправдает гениальность. 

Я кивнул, и в этот момент мир вокруг меня стал казаться более ярким и насыщенным. Я знал, что на кону стоит больше, чем просто мой роман. На кону стояла моя душа.
И я нарисовал черный квадрат.
(с) Юрий Тубольцев