Одиссея

                Илье Будницкому


"Здесь вечно лишь безмолвие одно",
С тех самых пор, как было время оно,
Стоял атлант, держал в руках окно
И небо в нём безумно и бездонно.

Ты, не атлант, и я не вечный гой,
Не впишешь вечность в метрики для стажа,
Нам ненавистен в статике покой,
Мы не удержим небо Эрмитажа.
И значит нам под крышей не стоять.
А не под крышей здесь бывает всяко -
Куснёт комар на станции Аять
И Одиссей вернется на Итаку,
Пройдёт сквозь свой широтный коридор,
И полонез Огинского сыграет.
И будет серый, лагерный забор
Ему стеной, что в двух шагах от рая.
Такой вот рай, кого в нем только нет!
С троянских войн Елена без Тезея
Ахиллу пятки трёт и видит свет,
Что льётся в свет с картины из музея.
На Эрмитаж похожие холсты,
И видит  взгляд всё мёртвое-живое.
А на Урале горы и хребты,
В них смерти нет, есть статика покоя!
Но есть движенье литосферных плит,
Как будто твердь земная ими дышит,
Стоит атлант, безмолвствует пиит
И каждый выдох этой тверди слышит.
Как будто больше нету дел других,
Вдыхать земли живительную влагу,
Она смертельна, как удар под дых.
Как в детстве – камень, ножницы, бумага.