Жаль моя

Проклятый город. Кроны тополей
черны под вечер от грачей и галок.
Я, может, и хотела б пожалеть,
но просто жалость – это очень мало.
А "жаль моя" настолько больше, что
саднит гортань, и опухают веки.
От слёз, должно быть. Под защитой штор
я плачу, вспоминая человека.
Болит, как начинаю вспоминать,
отрывистыми, острыми стаккато.
В груди как будто лопнула струна.
И я такою голью перекатной
(без имени, а вот теперь без слов,
в полупустой горсти — десяток строчек)
вновь чувствую себя. Закат лилов...
Мне всё одно, я дожидаюсь ночи,
в надежде, что они опять придут,
былые... Жаль моя, какая жалость,
ведь я травила ядом слов-цикут,
что, в общем-то, себе предназначалось.
Поэтому мои слова горьки,
их корчит и корёжит неуменье
прощать, виниться, искупать грехи.
И вновь писать стихи во искупленье.
Мой друг, мой собеседник, жаль моя,
болиголов, цикута и омежник...
Не заживают рваные края
душевных ран. И вряд ли что удержит
стоящую на гибельном краю.
Закат кровит, краями крыши вспорот.
Что вспомнить нищей? Боль и жаль мою,
вороний грай и полумёртвый город.