Тотем

От текучей хляби на подъем,
По ступеням, за калитку дома
Уводили молнии с дождем
Между глыб разваленного грома.

Виноградный колыхался неф:
Сыпал камни вместо виноградин,
Над бурлящей хмарью разглядев
Бафомета под копной из гадин.

Двор сносило мутью грозовой,
Лаял Шарик, и на зов собаки,
Набегая, лестничный прибой
Громоздил застывшие зигзаги.

Дребезжали сетки невода,
Огородом обогнув беседку,
Где малины мелочь иногда
Выбиралась на асфальт за сетку…

Ничего. Послышалось. Прикрыт
Дом от грохота и дождевого гула,
Лишь под небом бера, как друид,
Посох в землю мокрую воткнула.

Я вошел, на первом этаже
Тишина, и на втором не громче,
Но в шкафу мои настороже
По-овечьи ждали, как по-волчьи.

Наблюдали книги из-под век
За скольжением шуршащих стекол,
Как забытый ими человек
Подошел и корешки потрогал:

Здесь Патрокл письменно убит,
Вслед гекзаметром таким же - Гектор,
Пал Ахилл: любитель афродит
Выбрал для стрельбы удачный сектор.

На другой - кирзовым сапогам
Улыбался дружелюбный Теркин,
Сапогами после шел по нам,
По своим, но это наши терки.

Здесь несло советской стариной,
Здесь еще не поднимались дроны
Над берлинской сдвоенной стеной
Краснозвездной головой Горгоны.

Автор N брошюры про расстрел
Лег над томом о каком-то гнете,
Излагать не то чтобы умел-
Вел статистику карандашом в блокноте.

Взял еще - про взвод или завод…
Обмякая, верой одиночек
Открывались книги, чтоб живот
От кусачих вычесали строчек.

Кувыркались, жалоб никаких
На года от каторжан на полках,
Лишь на тексты - прозу или стих,
Все равно, не мучили бы только.

Рассыпались и добро, и зло,
Все сырело, все насквозь непрочно,
От страниц безлюдием несло,
Правда, равномерно и построчно.

Неба первый и второй этаж
Постепенно занимала пустошь,
Заполняя буквенный пейзаж,
Если всех не на словах отпустишь.

Фотка молний, фотка алычи,
Груши перевернутые лейки,
И плодов инжира фирмачи
Зарывались в листья-телогрейки…

Отпустил бы…может быть, не всех,
К бесконечным снам и скукотеням
Дорогих когда-то неумех…
А потом куда им? В глушь и темень,

Где беззлобно лестничный тотем
Мел в канаву слезную поживу
Веткой Палестины, а затем -
К фонарю, аптеке и заливу,

Где с девичьей книжицей, учтив,
Под руку шагал кудряш героем,
И ступеней каменный наплыв
Оживал и шелестел прибоем.