Нельзя быть

В группе у Олега и Джоника было двадцать восемь человек. Из них - три девушки. Как это всегда бывает с девушками, парни постарше, видимо, замещают им фигуру отца, и, если эти парни достаточно обходительны с этими девушками, то девушки становятся от них без ума. Так произошло и в случае с нашими девушками: все трое считали Олега своим парнем. Тот факт, что Олег ни с одной из них не встречался, признаний и обещаний никому из них не давал, в расчет ни одной из трех не принимался. Так Гузель говорила Альфие, крепко сжав ей руки и потрясая ими после каждой из угроз: "если ты завтра  снова сядешь в аудитории рядом с Олегом, то я тебя... я даже не знаю, что я тебе сделаю!



"Альфия потом показывала эти синяки Олегу и жаловалась: "Гузелька такая сильная!" Олег сочувственно вздыхал, признавал факт силы у Гузель, обосновывал это тем, что она из сельской местности и целовал в утешение Альфие крохотные ее кулачки, крохотные как шарик от пинг-понга, даже меньше. " Так приятно!"-восторгалась молодая девушка. Олег не отпуская ее руки из своих рук изображал поведение безнадежно влюбленного человека:  "Только нельзя, только нельзя, только нельзя быть красивой такой!" Третья девушка, Лиана, носила такие короткие мини-юбки, какие Олег с Джоником в Москве видели только у путан, но здесь в провинции она закончила школу с серебряной медалью и считала своих подружек лохушками. Она видела и понимала, что он просто издевается над ними, и с легким презрением сопровождала каждую из их попыток повиснуть ему на шею.


 Сама она публично не приближалась к нему, но старалась вертеться так, чтобы он был в курсе всех расцветок ее нижнего белья. Олег испытывал даже некоторую благодарность ей за такой род внимания: дистанционный. Однажды она заявила, что пишет стихи. Олег немедленно заинтересовался этим фактом. Лиана была польщена этим и победно посмотрела на подружек. На поверку содержимое ее поэтической тетради оказалось такими беспомощными нескладушками, что Олег засомневался видела ли она поэтический текст в виде печатных знаков или же считала поэзией только тексты популярных песенок. Когда Лиана, бывает же случается так , что люди вдруг случайно остаются наедине, захотела узнать о его мнении по поводу своего творчества, Олег вместо ответа спросил ее: "можно я поцелую тебя 200 раз?" Легко улыбнувшись, Лиана ничего не ответила ему, а только привстала на цыпочки, вся потянувшись к нему и вытянув губы комариком. Олег нежно отвел локон с ее щеки и поцеловал в височек: "ты умница! " Об остальных поцелуях удалось договориться, что можно будет целовать ее так в течение месяца по 10 - 20 раз в день. Лианочка казалась полностью удовлетворенной, но все же переспросила Олега, понравились ли ему ее стихи. Вместо ответа Олег зажмурил глаза и акцентировано кивнул.Однажды Джоник краем услышал , как Олег развлекает всех троих девушек одновременно. Те просто сгибались от смеха в три погибели. Причем Лиана так, что даже он увидел ее трусики. 


               
 С серьезны лицом, словно это было, какое-то серьезное произведение, он декламировал не своим , а каким-то приобретенным голосом с легкими подвываниями:



Путём - дорогой на Кавказ
Побухать как в анекдоте
Собрались в харчевне раз
Вицин, Моргунов и Никулин...
 
Моцарт, Хачатурян и Шнитке!
 
Ресторан на Дунае , а ля будуар.
Суаре, вальсы, валюты, хрусталь...
Моцарт и Хачатурян распивают вино,
Альфреду Шнитке с ними скучно давно.
 
Моцарт, как хозяин, в парике и камзоле,
Со светскою ловкостью и венским лоском
Занимает гостей беседой о бабах и рок-н-ролле,
Пытаясь при этом не напиться в доску.
 
Он играет, любуясь, с бокалом вина:
"Майн либен херрен, это просто- весна!
Мелодия - это молочные реки,  а нежные звуки - это гляссе!
Радовать слух - её долг святой, подобна она гласу с небес !"
 
Хачатурян с  достоинством советского гражданина:
"Ритм в музыке нужен -  это двигатель автомашины!
Послушайте  "Танец с саблями" — вот где страсти-то!
Сердечный пульс заставляет учащенно биться!"
 
Шнитке, задумчив, но вставляет нервно:
"А я бы добавил диссонанс и смятенье,
Музыка - жизнь, игра света и тени,
Где хаос и порядок расположены верно!"
 
В зале звучит: "От гостеприимных жителей Вены
Нашим гостям из солнечного Еревана - лезгинка!"
Хачатурян, вставая, начинает разминать колени
И проверяет: застегнута ли у него на брюках ширинка.
 
Моцарт, вытирая пот, наливает шампанского в бокал:
"Ваш ритм, дорогой Армен, слишком уж дик и даже нагл!
Моя музыка — вот где изящество, лёгкость, полёт!
"Маленькая ночная серенада" — это тебе не компот!"
 
Хачатурян, слегка покраснев от вина:
"Но где же в вашей музыке страсть и война?
Мой "Танец с саблями" — это взрыв, это крик!
Вы милый Моцарт — просто отсталый старик!"
 
Шнитке, уже хмельной, добавляет с грустью:
"А я бы смешал "Пикник на обочине"  и "Войну и мир"!
Чтоб слушатель знал, что его не отпустит:
Нюхал напрасно он тайком в туалете эфир."
 
В зале звучит: "От ребят из солнечного Еревана
Нашим дорогим друзьям из города Вены - лезгинка!"
Хачатурян, вставая, убирает все лишнее из карманов
И проверяет: застегнута ли у него на брюках ширинка.               
               
 Моцарт, размахивая руками, как дирижёр:
"Ваш диссонанс, Альфред, — это просто позор!
Музыка должна быть гармоничной,  сон сладок,
Весь ваш "Концерт для альта" — сплошной упадок!"
 
Хачатурян, уже с трудом держась на ногах:
"Но где же в вашей гармонии страсть и размах?
Вот мой "Танец с саблями" — это буря, огонь!
Усталость забыта! Слышен топот погонь!"
 
Шнитке, даже не пытается больше двигаться:
"А я бы смешал "Лунную сонату" и брейк-данс!
Тогда бы вы все узнали,  что же есть декаданс,
И что означает свобода для художника и артиста!"
 
В зале звучит: " Ребята из города Вены
Для ребят из города Ереван дарят танец - лезгинку!"
Хачатурян, уже танцуя так, что на лбу вздулись вены,
Не забывает проверить молнию на ширинке.
 
Моцарт, почти падая, но всё-таки оставаясь ещё в бою
 
"Ваш танец, Армен, — это просто халтура и балаган
И гнуть вредный австриец продолжает линию свою
Моя же музыка — это неуловимый, небесный обман!
 
Хачатурян, с трудом открывая слипшиеся веки:
"Но где же в вашем обмане страсть и борьба?
Да что вы можете знать о трудовом человеке!
А вы Моцарт —дешевый трюкач, одна похвальба!!"
 
Шнитке, уже лежит на полу, голый, почти бездыханный:
"А я бы смешал маковую соломку с листьями коки!
Чтоб слушатель знал, что будет если пыхнуть марихуаны!
Между тем ночь подходит к концу, солнце восходит.
 
 
В зале звучит: " Джентльмены!
Это не в правилах города Вены!
Кто-то на кухне спер все ножи!"
Хачатурянов ещё не ловили на краже и лжи!
 
Моцарт, Хачатурян и Шнитке, обнявшись, поют:
"В плавнях шорох, и лягавая застыла чутко..."
Их споры бессмысленны, вот сила искусства!
"Гармония... ритм... диссонанс... Борьба и уют.."
 
А оркестр в углу зала продолжает дрожать от страха.
Это Хачатурян, с волосатой грудью и ножами в руках,
Начинает свой танец, и все за ним прямо вприсядку!
Шнитке — садится за виолончель, Моцарт хватает скрипку!
 
Ресторан на несколько дней подряд
Превращается насильно в музыкальный ад.
 
                Занавес.   
               
  Джонику, как музыканту,  как-то неловко стало за использование Олегом таких имен, а потом он подумал : "Вицин, Моргунов и Никулин тоже ни в чем невиноваты!", и это как-то успокоило его. Рядом с развлекающейся подобным образом группы оказался парень, которого Джоник взял с самого начала под свою опеку - Виталий. Вернее, как взял.



Этого паренька с первого же дня занятий в сентябре так нещадно стали травить, не позволяя ему найти себе место в аудитории: "Занято! Занято! Занято!", что он только растеряно озирался вокруг. Тут Джоник заметил , что Олег ему моргает обоими глазами - раз! пауза! раз! И понял, что парня надо усадить рядом с собой. Он тогда поднялся, позволил Виталию пройти мимо него, устроиться на месте, а потом снова присел, словно плотно закрывая за собой двери. Этот его невинный жест сопровождался однако несколькими злобными взглядами. надо сказать, что Олег и Джоник не афишировали свои отношения: все знали, что они друзья, но насколько - нет. Джоник, чтобы слышать получше устраивался возле лектора, Олег выбирал себе место на камчатке.