Царский наказ - рассказ

                Царский наказ
                ( Посвящается нашим российским морским офицерам!)

Мы ехали по топкой местности, а в нашей телеге лежали камни для будущих мостовых и мощеных улиц нового города, только заложенного в дельте Невы. Отец и мать  наши были не очень довольны этим перемещением по службе и путешествием, которого никто не ожидал. Быстрые сборы побудили продать все старые вещи и ненужную мебель, расстаться с долгами и умчаться из пыльной Москвы навсегда.  Невский свежий ветер дарил прохладу и обещал неведомое. Я, как было мне указано в письме, оделся по европейской моде в костюм дворянина, я был сравним с неким гостем заморского государства, торгующего по Балтике с Россией. Сестра моя получила приглашение на Ассамблею, и это ее так взволновало, что она сидела покрасневшая и немного напряженная. Наша карета, за которой плелась телега, груженная камнями, была такая старая и дряхлая, что холод пронизывал нас всех. Но мы были бедны, мы не могли ослушаться государя. В письме, полученном недавно, царь распоряжался переселить всех уездных безземельных дворян на Василиевском острове в новом граде Санкт- Петербурге. Это ранило сердце моей кормилицы, она слегла больная, а вскоре умерла от горя. Некоторая поспешность в сих мирских делах отравляла жизнь всего нашего семейства, однако в глубине души нашей мы предчувствовали начало будущей судьбы, уготовившей нам будущность положительную и даже удивительную. Кучер и наши слуги сидели вместе с нами в такой тесноте, что дыхание наше соприкасалось. Под вечер мы доехали до просторной улицы, конечно, немного грязной, но претендующей на название прошпекта. Эта была Невская перспектива, как ее называл Петр Великий. Мы вышли из кареты, а ветер дул нам в спины и гудел. Та красота выпуклого неба и устремленной куда-то реки поражало воображение наше своей чудесной серебристой дымкой, уводившей взоры ваши вдаль, будто романтическое приглашение на бал. Дома были невысокие, а по обеим сторонам прошпекта  высаживали деревья, долженствующие украшать сию улицу. Обязанные работать скоро  да плодотворно ремесленники проходили мимо нас и кланялись, будто не русские, а голландцы. Матушка и отец обнялись и тотчас занялись своими делами: они приказывали распаковать чемоданы и выгрузить все вещи на внутренний двор, скрываемый домами, обрамляющими светлый проспект, вокруг которого ничего не было еще, проезжей части и тротуара.  По обеим сторонам от нас виднелись кочки леса, выкорчевываемого крестьянами, песчаные наносы и болотца, засыпаемые песком и камнями - это рабочий люд, согнанный сюда волею самодержца российского творил и создавал новый город. Я и  сестра моя ходили возле кареты и не могли наглядеться на корабли, лодки, суда, паруса которых и флаги развевались по ветру и пробуждали детские мечтания о путешествии в мир иноземцев. Эти суда и корабли иногда выстреливали из пушек, покрывались дымом и исчезали в вечернем тумане. Плавность движений моряков и торговцев, находящихся на этих фрегатах, бригантинах и парусниках, напоминало отлаженный часовой механизм – один носили вещи с кораблей за борт на землю, другие – спешили обратно за новым грузом. Наши слуги закончили свою работу и стали кричать нам, что ужин будет скоро готов, если мы зайдем внутрь необычных деревянных домов, которые были похожи на голландские или немецкие постройки – без ограждений и огромными окнами. К нам подошел вдруг сам губернатор Менщиков, он поклонился нашим родителям, а затем галантно произнес: «Добро пожаловать в нашу Северную Венецию! Располагайтесь и устраивайтесь, милые господа! Я Александр Данилыч - ваш губернатор! Прошу любить и жаловать! Жду Вас всех на вечернюю Ассамблею с дочерью и сыном в 22 часа в своем дворце. Слуга сопроводит Вас туда. До свидания, господа!». Он откланялся и спешно удалился. Сестра замерла, будто ее прощальный реверанс застыл и окоченел от холода. Я дотронулся рукой до плеча сестры, и она пришла в себя, немного переводя дух от волнения. Мать и отец с робостью вошли в новый дом, в сенях которого слуги накрыли стол с блюдами русской кухни, издававшей сладкие запахи, зовущие к ужину.
Я ничего толком и не поел, но мои родители отведали кулебяки, вареной репы и закусили курицей, фаршированной с капустой. Сестра еле-еле заставила себя поужинать пирогами, которые были принесены к чаю. Меня попросили попробовать   новый съестной продукт – земляное яблоко или картофель. Я откусил от сваренного в кипятке клубня половину и похвалил вкус предложенного блюда. Повар, который служил у самого губернатора учтиво поблагодарил меня за проявленные мужество и деликатность, - так как он уважал новизну во всем и,  особенно, в еде. Мария встала из-за стола и приказала подать лошадей. Карету запрягли, и мы отправились на неизвестное новое увлечение Петра – Ассамблею. Там горели огни, украшающие всю набережную Василиевского острова, пылали факелы, а пышные кареты заполонили собой берега, будто цветы на европейских гобеленах в орнаменте окаемов. К нам подбежали слуги и какие-то скоморохи, они взяли нас под руки и повлекли в апартаменты сподвижница Петра, то есть в пылающий факелами Дворец губернатора, стоящий у самой Невы. В парадной зале сидел царь, Петр Великий, окруженный советниками, послами иных государств, вельможами и дамами, столпившимися по обе стороны от кресла самодержца. Перед ним на сверкающем паркете лежали груды цветов. Музыка, играющая во всех концов дворца Менщикова, оглушала и производила эффект вулкана, которому никак не удается унять свой пыл. В  табачном дыму слышалась и текла иноземная речь вперемежку с русской. Дамы улыбались, выставив свой бюст напоказ, что приводило в восторг слуг, подающих бокалы вина и шампанское.  Внезапно Петр поднялся и встал перед всеми с трубкой в левой руке. « Приветствую Вас, Господа! Здравствуйте, почтенные жители столицы и почетные дворяне земли русской! Прошу Вас присоединиться и участвовать в нашем благородном собрании, именуемом нами, - Ассамблея! Приказываю всем веселиться, пить, шутить, а кому вздумается драться и бузить – начну розгами учить и палками бить!!»--- громогласно произнес царь и засмеялся, подкашливая. « Тут у нас не Москва вам. А кто это такая? Прелестница морская! Чья будешь?» - обратился Петр к Марии.  Мария застеснялась и забыла слова. Речь ее так глубоко спряталась в горло от ужаса предстать перед самим царем, что она перебирала губами, как пойманная рыба. « Да знаю я тебя. НЕ бойся! Приди в себя, красавица !» - закричал самодержец на испуганную девушку. « Приказываю тебе не открывать своего имени, но потанцевать со мною, уважь царя, милая!»- сказал Петр и схватил ее за руку. Танец и музыка так были могущественны и непреодолимы, что она окунулась с головой в веселый ритм танца. Петр, довольный и улыбающийся, скакал с ней в галопе то  к одному концу залы, то к другой, вертел ее фигуркой, будто статуэткой из фарфора, в момент кружения. Она не могла ему сопротивляться, и ее сердце переполнял страх и ужас, что она танцует с самим государем.  После танца Петр запыхался и сел в кресло. Предварительно отвесив Марии глубокий поклон. «- Ну,  ты, брат, дворянин? Хочешь служить Отечеству?»- спросил он меня. Я покраснел и тихо, но твердо ответил : « Готов служить Отечеству и государю, Ваше величество. Почту за честь! Всегда мечтал быть полезным Вам и государству Российскому!». « Экий ты фанфарон, братец! Такой невысокий, да и не обтесанный, но порадовал, порадовал… Что же попросту не ответил – благодарю, готов… а все эти фразочки пышные втираешь мне…!» - медленно проговорил самодержец. « Ладно. Ступай вот туда. Там фрейлин моей любимой Катьки много. Выбирай и танцуй. А заутра придешь ко мне в полдень по параду одетый и определю тебя на флот ко мне! Жди! Не дам тебе я тут сны-то московские смотреть. Это тебе будет учеба и работа – корабли мне строить! Понял! Веселись!». И царь снова вскочил с кресла, будто ошпаренный кипятком, начал танцевать, то приглашая одну даму на танец, то меняя ее на иную, такую же красивую. Он перебрал всех, но уже не подходил к Марии, о чем она и не жалела.  Под утро мы  сели в карету и поехали домой, молчали всю дорогу, будто повзрослев на десять лет. В нашем сознании все перемешалось. Музыка и крики царя не давал покоя. Угарный дым опьянил нас. Дома мы упали на кровать, не раздеваясь. Заснули.
К полудню я прибыл в еще деревянное здание Адмиралтейства, чтобы вступить в чин и заступить на службу в Морскую коллегию. Меня приписали к флотилии, и я получил новую морскую форму, мундир и шпагу. Самодержец потрепал ласково меня по плечу и дал мне напутствие: --- Служи Отечеству до последнего издыхания и не бросай знамя до смертельного исхода боя. В сражении будь отважным и непреклонным, бей врагов, доверяй только Богу и царю! Родину береги и не предавай никогда и нигде! И помни, что за тобой Святая Русь! Ну ! С Богом!». И  царь повел меня на только что построенный корабль. Я шел, а ноги мои дрожали. Сердце билось с силой льва. Так хотелось мне доказать свою любовь и преданность России, что я и думал только о будущих сражениях   и славе, которой покрою себя и род свой во имя служения Отчизне и царю! Вдали мелькали огни, исчезающие в морском тумане над болотистыми просторами Невы.
 Долгополов А.В.СПБ.2025.