Эра игл

карантин  выжевал  безмолвный  кляп
и  с  этой  стороны  больше  не  дуло,
в  бледном  свете  220  ударов  в  ток  грузового  пера,
и  закоротило  сноровисто
под  подозрением  паука – попрошайки, –
болтливого  глухонемого,
ради  красного  словца
вывел  на  дух  дыру  вровень: –
живёт  отныне  проснувшаяся  тина
мягкой,  как  камень,
под  мысль  острой,
как  расплавленная  сталь,
и  ссутулились  кровяные  тельца  прямыми  попутчиками,
из  груди  посыпались  кашлем…

она  смотрит  в  шум,
куда  любопытство  рушит  планы,
среда  обитания  спускает  на  верный  эскиз
горизонтальную  влажность  дрожи
в  оболочку  кипятка,
внутри  меня  змея,
говорит  способностью
смотреть,
свернутся,
в  груди  видеть  цвет  тяжёлого
заметным  волнением  сердечного  лепестка,
есть  и  щадящие  способы  тупика,–
прикусить  язык,
но  это  не  важно,
раз  смогла  дожить  каплей  за  каплей…

нутро  перевитого  калибра  связано  скрипом,
и  болевой  порог  марли 
из  плаща  натянутых  кожей  облаков
подобен  птице  с  водяными  крыльями 
прошитыми  иглой,
кукле  похожей  на  куклу,
человеку  похожему  на  человека
не  дано  понять,
как  жестяной  покров  разъедает  жизнь  под  ношей  змеи,
ей  перелистывать  пласты,
на  добытом  стоять,
на  крыше  солнца
взахлёб
рыдать  нелюдимой.