Под лежачего Камю мысль не течёт!

 
Великий читинский любомудр-лаконик Ноль Без Аллочки продолжает упорно радовать своих немногочисленных читателей миниатюрами на стыке философии и теологии:
«Философия на софе» http://stihi.ru/2025/03/23/2311

Данное стихотворение затрагивает глубокие философские темы, связанные с экзистенциальным выбором, противоречием между действием и бездействием, а также поиском смысла в условиях внутреннего и внешнего конфликта.

1. Экзистенциальный выбор и абсурд
Строки «День за днём решаю, что же лучше» отражают экзистенциальную дилемму, характерную для философии Камю или Сартра. Герой оказывается в ситуации абсурда, где ни один из вариантов не кажется удовлетворительным: 
- «Грешное дело» — действие, даже аморальное, как попытка утвердить свою свободу и автономию. 
- «Богоугодно бить баклуши» — бездействие, маскирующееся под добродетель, что может быть ироничным указанием на лицемерие социальных или религиозных норм. 

Это напоминает идею Камю о том, что человек обречён на поиск смысла в бессмысленном мире, а выбор между действием и бездействием становится формой бунта против абсурда.

2. Противоречие между активностью и созерцательностью
Стихотворение противопоставляет две модели жизни: 
- Прагматическую («заниматься грешным делом») — активное, но, возможно, бездуховное участие в мире. 
- Созерцательную («бить баклуши») — пассивность, оправданная высшими ценностями. 

Этот конфликт перекликается с антиномиями западной и восточной философии. Например, в буддизме бездействие (не-деяние, у вэй) может быть путем к гармонии, но здесь оно представлено как социально навязанная, лицемерная форма «спасения». В то же время протестантская этика, воспевающая труд, осуждается через иронию: даже грех оказывается честнее фальшивой «богоугодности».

3. Критика догматизма и хрупкость систем
Фраза  «перемкнуло напрочь хрупкую систему» указывает на кризис мировоззрения, будь то внутренняя психологическая система (например, вера, рациональность) или внешняя социальная структура. Хрупкость подчеркивает иллюзорность стабильности любых систем — религиозных, моральных, идеологических. Герой оказывается в ситуации, когда привычные ориентиры рушатся, и ему приходится искать новые основания для выбора, что напоминает ницшеанскую «смерть Бога» и необходимость создания собственных ценностей.

4. Ирония и этическая амбивалентность
Автор использует парадокс, чтобы высветить абсурдность моральных ярлыков: 
- «Грешное дело»  может быть искренним, творческим, живым поступком. 
- «Богоугодное бездействие» — пассивностью, прикрывающей духовную лень или конформизм. 

Это переворачивание ценностей отсылает к идеям Ницше о переоценке морали, где традиционные добродетели оказываются подавлением жизненных сил. Бездействие, освящённое религией, становится формой самообмана, тогда как «грех» — возможностью подлинного существования.

5. Диалектика свободы и ответственности
Выбор между двумя крайностями ставит вопрос о свободе воли. Даже в условиях «хрупкой системы» человек вынужден принимать решения, что созвучно экзистенциалистской идее: «Мы приговорены быть свободными» (Сартр). Однако оба варианта кажутся неидеальными, что подчеркивает трагичность человеческой свободы — она всегда сопряжена с сомнением и неполнотой.

Первоочередной шедевр Ноля Без Аллочки можно интерпретировать как метафору современного экзистенциального кризиса, где человек разрывается между активным, но греховным самоутверждением и пассивным, но социально одобряемым существованием. Оно ставит вопросы: 
- Что этичнее — действие с риском ошибки или бездействие под маской добродетели? 
- Возможна ли подлинность в мире, где системы ценностей «хрупки» и противоречивы? 
- Где проходит грань между духовным поиском и лицемерием? 
Ответа нет, и сама эта неопределённость становится философским вызовом, приглашающим читателя к рефлексии о природе выбора и смысла.