Шебуршунчик вспоминает весну

Шебуршунчик вспомнил весну не сразу. Происходило это постепенно: вдох за вдохом, взгляд за взглядом, звук за звуком, вкус за вкусом, касание за касанием...

Зажмуривая глаза и растягивая губы, он по-кошачьи щурил нос на солнце и вдыхал его, жадный до того, чтобы согреться. Солнце пахло летом, и потому, набирая полную грудину воздуха, Шебуршунчик не выпускал его, пока в ушах не начинало звенеть свиристелями, а в глазах – рябить стрекозами.

Его промасленный возбуждением взгляд цеплялся то за одну диковинку весенней действительности, то за другую, ещё более диковинную, подолгу залипая на каждой в первобытном трансе восхищения. Шебуршунчик наблюдал за миром без малейшего позыва к форсированию пробуждения всего живого. Он знал наверняка: никого будить не надо, всё проснётся само.

Порой Шебуршунчик от удивления взмахивал ушами в ответ на какую-то новую частоту звучания мира, и тогда его ноги на несколько секунд отрывались от земли, и он представлял себе, как взлетает высоко-высоко над всей этой поляной, над всем этим лесом, над всем этим миром, и смотрит на это всё словно впервые, и видит это всё по-другому, по-настоящему, целиком, и любит это всё до самого распоследнего камушка!.. Шебуршунчику нравилось это вновь обретённое ощущение первозданной связи и единства со всем живым, и он купался в нём, как в мятно-малиновой ванне.
 
Шебуршунчик облизывал свои губы – и чувствовал, что они его. Так необычно ему было обнаружить часть себя не в голове, а где-то ещё, на периферии ума, за границами его зимних мыслей!.. Его обдавало волной жара от спонтанных пульсаций льдины под ногами, блуждающей по выплаканной зимой луже. Казалось, пульс самой планеты через него, через наиобыкновеннейшего Шебуршунчика, растекаясь вибрациями по всему его телу от пяток до макушки, выходит в мир, подобно солнечной энергии.

– Видать, воздуха весеннего надышался! – Вот умора подземельная! – перекрикивались вороны.

Шебуршунчик знал, что впереди у него долгая-долгая жизнь, длинный-длинный путь, интересный-интересный маршрут, и что он пройдёт его благодаря и вопреки, и что, наслаждаясь каждым своим шагом, мигом, вдохом, он соприкасается с таинством рождения жизни, являясь главным его свидетелем, и что сам он прямо сейчас рождается заново!..

– Ну что ж, дружок мой, опора и поддержка моя!.. Я поехала! Пора! – вздохнула Крыша и мягко соскользнула с места надёжной зимней припайки. – Кажись, здесь я уже бессильна: стены повело…
– Езжай, моя хорошая, езжай! – отозвался зачарованный весной Шебуршунчик. – Я догоню!..