Часть 13. В атмосфере полного уныния и безнадёги

То, что описано ниже, по словам очевидцев, происходило в селе Сурско-Михайловке Екатеринославской губернии в мае 1935 года.

Ещё в Михайловке оплакивали все
своих родных, всех жертв голодомора,
а тут ещё одна беда – по всей стране
решили церкви уничтожить и соборы.

Предметом притязаний в селе власти
стал золотой большущий крест возле Коржа*,
ну а зачинщиком разгрома в селе храма
был некий парень из соседнего села.

Он начал подстрекать людей к разгрому –
мол, церковь не должна быть возле школы,
здесь, дескать, надо подойти по-деловому –
или учиться детям, или бить поклоны.

Увы, тщеславие людское победило.
Так был назначен исполнитель вандализма –
тот человек, кого в селе все не любили,
кто доказал на деле верность коммунистам.

В селе с ним каждая семья имела счёты,
он уложил в могилы треть односельчан,
но не посмели прекословить ему в чём-то,
ведь он держал, с тех пор, в испуге всех крестьян.

Крушилась церковь с неоправданной жестокостью.
Сам председатель сельсовета Гринь,
прежде всего, колокола стянул лебёдкою,
тряслась земля, летела всюду пыль.

На всю округу застонали тогда звоны,
(рыдали люди, колокольный слыша плач),
их увезли потом, в дальнейшем, на заводы –
на переплавку из села увёз тягач.

Когда каркас церковный наклоняли,
при помощи стальных цепей и тросов,
да прежде пригнанными к церкви тракторами,
всем показалось – над селом померкло солнце.

Из душника повылетали рукокрылые,
мышей, летучих, было столько, что они
в одно мгновение закрыли собой солнце,
вскричала бабка одна: «Господи, прости!»

Крестились люди, плакали в сторонке,
но подойти к вандалам близко не решались,
и видел крах церковный каждый школьник,
ведь в школе, в этот день, не занимались.

Разрушив церковь, сняли крест с надгробья,
могилу вскрыли основателя села,
а в ней записка о дарованной свободе,
царём, Михайловке, была сохранена.

А рядом были и священников могилы,
вандалы с ними тоже также поступили,
валялись всюду черепа, потом, и кости,
потоки ветра волос длинный теребили.

Отец же Дмитрий не был при погроме,
он под покровом теплой майской ночи
пришёл, чтоб проявить свою заботу –
собрать, перенести оттуда кости.

Он, вместе с певчей, церкви верными людьми,
собрал останки, схоронил их по всем правилам:
кости Коржа – в ограде праведной семьи,
отца Михея – рядом с Антониною*.

Вот так нежданно и перехлестнулись судьбы
двух замечательных людей разной эпохи –
отца Димитрия с Никитой запорожцем,
друг с другом кои даже не были знакомы.

В той атмосфере безнадёги и уныния
творил в селе Божьи дела отец и дальше,
он продолжал служить народу героически,
ходил на требы и в селенья даже дальние.

Бывало, слышал по ночам стрельбу и взрывы,
шныряли разные бандиты по дорогам,
он видел много слёз и много крови,
дома, сожженные совсем, или без стёкол.

Хоть было тяжко, батюшка был бодр,
старался быть общительным со всеми,
он утешать спешил напуганный народ,
а своих дочек же отправил к Маше* в город.

Возле Коржа* – на надгробной плите основателя села Никиты Коржа.

Рядом с Антониною* – рядом с могилой матушки отца Димитрия Антонины и их двоих сыновей, Владимира и Алексея.

К Маше* – к его старшей сестре.

22.03.2025 г.