Белый призрак

С Олесией Сереньевной мы познакомились не сразу, а именно когда всё и началось, то есть на 5-6 день путёвки. Конечно, я её наблюдал и с первого дня, но всё как-то мельком, случайно, а главное - мне и в голову не приходило как-то присматриваться, следить, подозревать, откуда я тогда мог знать, что тут может скрываться что-то более, чем то, что казалось было всего лишь тем, что есть на самом деле? Да, первые дни это ещё была такой же педагог как и другие в нашем пансионе. Дело в том, что для наших детей на этот сезон, на первую сессию придумали много всяких интересных программ. Педагогов, воспитателей, классных дам для этих программ соответственно выписали тоже много, кто-то даже совсем новенькие, незнакомые большинству, кто-то из тех, кто вернулся после контрактов в других местах, само собой, те, кто уже давно с нами и т.д.  Все педагоги, как и всегда у нас, как-то были особняком, что естественно, и от детей, от персонала отделялись как-то, не очень даже стараясь. С Олесией же Сереньевной в этом плане скоро начали происходить особенно странные вещи. Почему-то, и это-то и была её загадка, она как-то умудрялась быть наравне с подопечными. И чем дальше - тем больше. То есть, не больше, а как будто бы она становилась меньше... Кстати, да, росту она была как раз сродни подросткам, но остальная комплекция, лицо - всё-таки могли выдать её статус, возраст. Однако ж нет. На второй -третий день её уже можно было спутать легко, она бегала и визжала среди школьников бойчее и азартнее, чем они сами... Плюс и одеваться она начала не по форме, не по своему статусу, а по ученически... Тем не менее всё это поначалу ни у кого из нас никаких вопросов не вызывало. Кто-то подумал, что это старший ребёнок, кто-то решил, что это ещё один сотрудник в каком-то педагогическом эксперименте, в какой-то новой роли (а у нас очень любили всякие учительские новации), не предполагающей форменного соответствия, кто-то, как и я, просто не придал этому никакого значения, так как основной принцип нашего заведения "Заниматься своим делом и делать это хорошо", не предполагал совать свой нос куда не надо. Как я уже сказал, до поры до времени, по этой ли или иной причине, она оставалась незаметной. Вплоть до того момента, пока эта история не развернулась во весь формат и даже затронула непосредственно меня. А дело было так. Одна из наших ведущих педагогинь, Альберта Рейсмусовна, профессор хореографии из столичной Академии Классического танца, была вынуждена попросить меня о помощи. Это уже само по себе было чем-то необыкновенным. Ну, кто она - светило, звезда, и кто я - работник хоздвора с тачкой? Тем не менее. Я только закончил стричь мангровые кусты во второй хрустальной оранжерее нашего пансиона, собирался заняться водоёмом, где золотым рыбкам требовалась срочная азотная аэрация, как ко мне подошла, а вернее, бегом подбежала взволнованная, раскрасневшаяся г-жа Альберта. Она держалась за щёку, всхлипывала и трагическим тоном шипела что-то невероятное. Оказывается, какая-то мама пробралась в пансион, что вообще-то строжайше запрещено, явилась прямо на её урок и повела себя крайне невозможным образом - возмутилась педагогическими  методами г-жи Альберты. Ну мама и мама, мало ли кому наши методы непонятны, мало ли кого наши педагоги смущают... А это и прежде бывало нередко, ведь мы по праву считаемся самым передовым, уникальным учебно-воспитательным учреждением, где изобретаются, апробируются и применяются новейшие, самые мощные педагогические средства и инструменты. В частности, это именно у нас было на практике доказано, что при хождении детей строем построение по парам менее эффективно, нежели построение по трое. Дисциплина, динамика результативности взаимодействия поручений и команд "педагог-воспитанник" резко возросли при построении тройками... Или вот ещё - именно у нас впервые была применена тогда ещё малоизвестным практикантом Хеопсом Вильявичем, а ныне заслуженным учителем-новатором, система ложного порицания, когда на ребёнка или на группу можно кричать, ругаться, но как бы в шутку, ни за что, потому, что если бы было за что, то тут, как раз, как советуют опытные специалисты, кричать и ругаться бесполезно и даже вредно. В результате ребёнок терпит, но не тяжесть осуждения, обвинения, наказания, а шутку, что совсем для него не обременительно, зато будущие проступки не просто упреждены,  предсказуемы, а уже даже заранее купированы. Подобная метода оказалась очень эффективна для профилактики нарушений правил поведения и дисциплины. Об этих и о многих других наших открытиях в педагогике много писали и пишут, за нами пристально следит всё мировое педагогическое сообщество, перенимают опыт, пытаются подражать... Но надо вернуться к нити моего повествования.
Итак, у г-жи Альберты на её уроке появился непрошенный гость, который, вернее, которая, гостья, осмелилась с чем-то там не согласиться, что-то там в системе г-жи Альберты подвергнуть сомнению. Г-жа Альберта, естественно, с высоты всех своих регалий и статусов попыталась её урезонить, и вежливо, но жёстко и прямо предложила покинуть бальную залу, но мамаша вступила с ней в категорический спор, ситуация мгновенно накалилась и стала неразрешимой до такой степени,  что эта мама на глазах всех учеников не просто повысила голос, не просто потребовала от учительницы куда-то вместе выйти, чтобы объяснить ей что-то один на один, но, когда та отказалась выходить, эта странная женщина отвесила уважаемой Альберте Рейсмусовне оплеуху, отчего та и раскраснелась, невзирая на весь свой обычный слой пудры толщиной с мизинец... И вот это уже было из ряда вон... При учениках... Крик... Слёзы... Руки... Пудра во все стороны... И как это охрана, я проглядели эту мамашу? Ведь спросится, спросится с меня же с первого! Я немедленно снял жёлтый пластиковый фартук, защитную маску, выключил биостат, тщательно вытер антисептиком ладони, надвинул на брови пансионную фуражку с кокардой и побежал к винтовой лестнице, ведущей на балкон и в бальную залу. Так было короче. Однако, там я сперва не нашёл никого посторонних, никакой мамаши, никаких других родителей, а только детей 2 гильдии, наших малышей и их, как я понял, по её форменному велону, их классную даму. Эта классная дама как ни в чём ни бывало вместе со всеми детьми стояла у станка и выполняла те самые хореографические па, о которых, видимо, и был спор. Аккомпаниатор невозмутимо подыгрывал и в целом обстановка выглядела мирной, рабочей и будничной. Ничто не напоминало о бушевавших по словам г-жи Альберты страстях. Потом уже, позже, появилась версия, что "мамаша" не сочтя пощёчину достаточно весомым и окончательным аргументом, решила личным примером доказывать свою правоту, встав к станку и попытавшись проиллюстрировать невозможность и неприемлемость, того, о чём она спорила, демонстративно делая с остальными детьми упражнения. В меру, конечно, своих возрастных возможностей, что, подозреваю, тоже было из ряда вон... Да ещё и переодевшись в классную даму, что окончательно запутало нашего педагога. Г-жа Альберта, едва переводила дух, после того как, догоняя меня, накрутила кругов по винтовой лестнице, судорожно держась за мой рукав, ловя ртом воздух, как рыба на берегу, она немо, лишь одними глазами взывала меня о помощи, не просто как сотрудника пансиона, а как последнюю надежду, как единственную защиту... Она машинально всеми органами чувств указывала на эту женщину в велоне у станка. А что я мог? Конечно, сперва нужно было разобраться. Кто был перед нами, вздорная мамочка, чудом пробравшаяся через колючую проволоку и электронные поля к нам на территорию, нацепившая откуда-то похищенную форму или сотрудница? В первом случае я ещё понимал, какие жёсткие меры смогу применить, во втором случае я вообще отказывался что либо понимать - зачем сотруднице вступать в конфликт с педагогом? Нет, классные дамы так себя не ведут. А мамы как себя ведут? Во всём смертном подозревают учительницу, учат её как учить, пробуют за учеников выполнять задания, чтобы доказать.... Чтобы доказать что? В методологии преподавания танца я не был силён, я уже был отвлечён другим. Урок закончился, дети скрылись в раздевалке и тут оказалось, что куда-то растворилась их классная дама. То, что иллюзорная пришлая мамочка исчезла, пол-беды, но теперь от нас ускользала и наша классная дама! Честно говоря, мне уже было всё равно, кто в кого переоделся, я надеялся задержать и вывести на чистую воду хоть кого-то. Но задерживать было некого. Мы с г-жой Альбертой проводили всю гильдию на следующий урок, на фехтование, всех этих толстых и тонких девочек, несуразных мальчиков, подростковый жестокий возраст вобще стирал между ними границы, делая одинаково уродливыми до поры до времени, разве что... Обратив внимание на пару-тройку самых недоформировавшихся фигур, я уже почти  вспомнил про странного воспитателя, который у нас появился в этом сезоне, я почти был близок к разгадке эпизода, если бы связал непонятное лицедейство или перевоплощение или... с... Но Альберта Рейсмусовна отдышавшись, стала требовать найти, не допустить, казнить, впредь, немедленно, наистрожайше и всё такое. Однако мы оба вынуждены были признать, что за неимением виновника, конфликт исчерпался, заветрился и погас. Рабочий день продолжался. Я поспешил вернуться в оранжерею. Но именно с тех пор я стал присматриваться к Олесии Сереньевне (а этой мамашей-воспитателем была именно она!). И я был благодарен случаю, что, наконец, познакомился с ней.
Произошло это так. На территории нашего пансиона есть лес. Почти настоящий. Там проводятся стримы по природоведению, сафари на воспитателей (это всего лишь игра, не пугайтесь), также дети убегают туда, чтобы остаться там наедине с самими собой, когда с ними случается переизбыток чувств (я уже говорил, что программа пансиона очень насыщенная). Мне в этом лесу с моей тачкой делать нечего (не шишки же подбирать?), но мимо, от кочегарки к Колизею (это у нас такое место силы, где происходят вечеринки, костры, где мне как раз приходится много подметать), я прохожу часто и в тот же день, когда был этот случай на танцах, на тропинке у леса со мной случилось ещё одно происшествие. Из этого леса, из-за высокого гондурасского кактуса на меня налетела запыхавшаяся девочка, с криками "Помогите, за мной гонятся!" Заметьте, за этот день на меня с этими позывными о помощи набросились уже во второй раз! Первая была Альберта Рейсмусовна, если вы помните. Я крепко схватил беглянку за шиворот, соскрёб со своего живота, в который она, тоже будучи не субтильной комплекции вмазалась как масло в кашу, встряхнул и начал разбираться. Тут открылось, что это и есть та самая странная воспитательница, которая мимикрировала в воспитанницу, что звать её Олесия Сереньевна, что это именно она была сегодня на уроке танца у г-жи Альберты... На удивление общение с ней было вполне себе здравым, толковым и даже поучительным. Мы много говорили о педагогике, о детях, об учителях. Я приводил цитаты одних великих, она других, я поделился своими мыслями о состоянии нынешней педагогической науки, у неё нашлись свои. Она была опытный преподаватель. Мне не на чем было её ловить! Я сразу почему-то пообещал ей, что никто не узнает, что это именно она уничтожила пудру на г-же Альберте, тем более, что сама г-жа Альберта как раз продолжала думать на пригрезившуюся ей мамочку, подняла на уши всю охрану, требуя наказать виновных в допуске посторонних на территорию, организовала расследование, составила фоторобот, собиралась вызывать родителей на очную ставку по очереди... Мне стало интересно, что же это за человек такой, эта Олесия Сереньевна, что она то классная дама, то ребёнок, то мамочка, а тут, в лесу, она, видите ли, убегала от своих учеников, которые выслеживали её зачем-то... Всё это было очень необычайно, и, чтобы окончательно для себя всё выяснить, не полагаясь только на наблюдения и разговоры, я условился с Олесией Сереньевной о пари. Мы поспорили, кто из нас двоих быстрее в этом сезоне наработает на премию от хозяйки пансиона. Кто выиграет, тот и полезнее для детей. И неважно, что работаем мы в разных сферах, работаем ведь на детей, на их благо? Вот. На том и порешили. И сразу взялись за дело. А надо сказать, что гонорары у нас в пансионе были серьёзные. Мы все, конечно же, в первую голову работали за идею, но наше уважаемое начальство, хозяйка пансиона Аркадия Денисовна, очень ценила своих сотрудников, заботилась, тревожилось обо всех их нуждах, интересовалось их настроениями и всячески шла навстречу. Да уж, устроиться к нам было непросто, да и просто невозможно, такова была конкуренция за место! Поэтому у нас работали только лучшие из лучших и очень дорожили своей работой и репутацией. Но премия - это уже отдельная статья. При высочайших требованиях, тяжелейшей нагрузке, сложнейшей программе оцениваемых для каждого сотрудника очень приличной цифрой - получить ещё и прибавку, награду было ох, как непросто. Для этого требовалось либо прославить наш пансион на весь мир, либо в веках, либо ещё как, но совершить что-то не меньше подвига. И вот об этом-то мы при нашем шапочном знакомстве, шутка за шуткой и поспорили с Олесией Сереньевной. Не знаю, на что рассчитывала она, у меня же уже давно был план. Я уже несколько лет готовился ввести некоторые нововведения от себя в жизнь пансиона. Я очень хотел удивить и порадовать Аркадию Денисовну, а изучив её характер за годы трудов под её началом, закономерно считал, что это вполне возможно. Например, я всё думал провести для детей мастер-класс. Пусть я не педагог и не воспитатель, так тем интересней! Ездил-ездил туда-сюда с тачкой и вдруг - мастер-класс! Получай знания, откуда не ждали! Правда, с темой мастер-класса я ещё не определился, но какова идея! Или, вот, другая - поучаствовать в конкурсе талантов! На сцене дети и дети, а тут вдруг я - вчера ещё с тачкой туда-сюда, а сегодня - вместе на сцене! Правда с чем выступать, я тоже ещё определяюсь, но обязательно определюсь, тем более, что вечер этих талантов, ежегодный сезонный праздник в нашем пансионе уже скоро. Вобщем, мои шансы на победу в споре были как никакие высоки.
Но дни шли, путёвка подтверждалась, сессия продолжалась, Олесия Сереньевна благодаря мне сохранилась, избежала последствий конфликта, и мне представилась возможность за ней как следует понаблюдать. Не скажу, что я делал это нарочно, но как-то уж так само складывалось, само получалось.
Это оказался в высшей степени необычный воспитатель. Даже (Даже!), для нашего пансиона. Вела она себя действительно странно. У других педагогов, у горничных и консьержей я тоже навёл некоторые справки. В основе её  стратегии (если это была стратегия?) было раствориться среди детей - не затеряться, не скрыться, а стать одной из них - может быть даже лидером, самой первой. Это требовало больших усилий, ото дня ко дню её активность возрастала. Через короткое время она уже полностью идентифицировала себя с детьми. Она была среди детей как ребёнок, вела себя также, делала тоже что и они. Когда дети её гильдии участвовали в каких-то конкурсах, соревнованиях, она первая бежала на сцену, за мячом, прыгала в воду. Для её возраста это было не очень-то органично, а для детей вокруг неё совсем никуда не годилось, не говоря уже о справедливости и честности, ведь дети в других гильдиях обижались, скандалили. Но и она в ответ скандалила, включала слёзы, нытьё, упрямство, все эти изощрённые детские приёмчики  поманипулировать. На детей это, как ни странно, действовало. Но Олесия Сереньевна и на этом не останавливалась. В других ситуациях она проявляла себя как яркий, умилительный, симпатичный ребёнок. Она во всём стала ребёнком. Даже стала болеть детскими диатезами и насморками. Сами дети, кстати, так и не приняли её. Нет, они поддавались её игре, попадали в капканы её влияния и реакций, но так и не прощали ей её внешней взрослости. В конце концов на неё плюнули и во всех играх, спорах лишь жёстко и немилосердно подзуживали её, не давая спуску. Те же ребята, от которых она тогда убегала, может быть как раз пытались со своей стороны вразумить её, что ли, поговорить с ней по душам... Мы же, собственно взрослые, работники пансиона, педагоги, другие классные дамы и классные марисабли, наблюдавшие всё это, мы потеряли с ней всяческую связь на нашем уровне. Сначала ещё мы намекали ей, осторожно, издалека, потом кто-то тоже поговорил с ней в сердцах, кто-то ещё, её даже вызвали к хозяйке, Аркадии Денисовне... Но... как-то... Нет, ничего не действовало. Просто у нас в пансионе во 2 младшей гильдии появился оригинальный ребёнок. Стал ли он таким у нас или прибыл уже к нам таким - неизвестно. Но мы не дрогнули - и не такое видали!
Сессия предполагала быть интересной и мы погрузились целиком в мероприятия, в уроки, в детей. Меня ждал ремонт паровых котлов под буфетом, и закупка спортинвентаря на сезон. Я любил закупки и потому отдался любимому делу целиком, каждый день разъезжая по магазинам. О споре я вспоминал лишь постольку поскольку. Мой мастер-класс так и не сочинился, а вечер талантов хоть и неумолимо приближался, но также ничто мне не прояснило, с чем идти на сцену. Да, дел, дел было много. У всех, у всего пансиона. Об Олесии Сереньевне мы вспомнили лишь на закрытии сессии, на прощальном карнавале, как раз том самом итоговом вечере талантов. А на нём случилось вот что. На сцену по очереди выходили дети, показывали всякие номера, читали стихи, пели, танцевали, удивляли. Потом вышли педагоги, классные дамы, классные марисабли, они говорили благодарственные речи. Вызывали детей, чем-то награждали каждый от себя, от своего предмета. Ребёнок Олесии Сереньевны, то есть сама Олесия Сереньевна в образе, в виде, в маске ребёнка, тоже отправилась готовиться к своему выходу за кулисы. Её объявили. В какой-то номинации. Какой-то диплом. Она вышла. Но это была не она. Не та Олесия Сереньевна, которую мы все видели и то умилялись, то терпели до этого. Это была какая-то новая Олесия Сереньевна. Большая, явно взрослая, даже властная и строгая. Я невольно оглянулся, но нигде в зрительном зале почему-то не увидел Аркадии Денисовны.... Ведь была же тут, хлопала и смеялась со всеми... Олесия Сереньевна на сцене поднесла к губам микрофон и вдруг неожиданно низким голосом Аркадии Денисовны начала: "В моём пансионе...." Она произнесла отчётную речь руководителя, наградила невесть откуда взявшимися грамотами от себя лучших учеников и преподавателей и спела песню. Как раз ту, которую репетировала сама Аркадия Денисовна на этот концерт. Я пригляделся к залу - по-моему никто ничего  так и не понял, в смысле, не заметил подмены. В полумраке зала в ярких всполохах цветомузыки, под грохот треков и микрофонов все визжали от восторга и аплодировали хозяйке пансиона, которая была на сцене, но которая была... Тут на сцену позвали меня. Мне тоже вручили грамоту и торжественно сообщили, что я получаю премию. За что не уточнили, но рукопожатие Олесии Сереньевны от имени Аркадии Денисовны и её хитрая улыбка в этот момент были недвусмысленны. Мол, "спор-то ты выиграл, премию на,  забирай, но теперь..."
Но теперь, вернее с той поры у нашего пансиона новая хозяйка. Знаю об этом только я. Все остальные в Олесии Сереньевне не сомневаются, почему-то упорно видят в ней прежнюю Аркадию Денисовну. А мне, честно говоря, боязно кому-то что-то говорить, потому что я так и не знаю, куда делась настоящая Аркадия Денисовна, что с ней стало... Слышал только от нескольких людей, что по ночам, сразу, как пройдёт по недалеко расположенному железнодорожному пути столичный экспресс (они все всегда замедляют ход вблизи пансиона, тут крутой поворот от побережья и так для них безопаснее, иногда они даже сигналят, выпускают пар, даже ночью), на дорожках нашего пансиона, обычно между оранжереями и буфетным каре, можно заметить белую фигуру, в форменном велоне. То ли это классная дама, то ли преподавательница. Некоторым из видевших она показалась чем-то напоминающей как раз Аркадию Денисовну... И вот ещё странность, в лунные ночи, когда, казалось бы лунный свет падающий на дорожки, деревья и здания, должен был бы сделать фигуру невидимой, засветить её, как и любое приведение - ничего поделать с Белым призраком он не может, призрак продолжает прогуливаться по дорожке сцепив ладони на поясной ленте, словно в нетерпении поджидая своих воспитанников, своих учеников...