А счастье так возможно, так близко...

Я безмерно  счастлив,  что мне выпала честь жить  лишь с разницей в несколько часовых поясов в одно время с младшим сыном читинского народа, борцом - полутяжем  с социальной несправедливостью,  бытопоэтом, вне дома рощенным философом и бога остроумным словом  Нолём Без Аллочки.
И я ужасно рад, что могу на досуге как следует  откомментировать его новый подъём на вершину лаконизма "Простой  рецепт счастья"
http://stihi.ru/2025/03/20/4762

Философский комментарий
 
Постулат "Счастье безмерно, когда всего в меру" отсылает к античной идее умеренности как основы гармонии. Аристотель в "Никомаховой этике" утверждал, что добродетель — это золотая середина между крайностями (например, смелость между трусостью и безрассудством). Умеренность, по его мнению, ведет к эвдемонии — высшему благу и полноте жизни. Эпикур и стоики также связывали счастье с ограничением желаний: первый — через разумное удовлетворение потребностей, вторые — через апатию к внешним благам. Здесь счастье обретается не в избытке, а в балансе, который освобождает от тревог и открывает внутреннюю свободу. 
Однако вторая часть произведения — "Мера легко заменяется верой" — вводит иррациональный элемент. С философской точки зрения, это можно трактовать как переход от рационального самоограничения к экзистенциальному доверию. Например, у Сёрена Кьеркегора "прыжок веры" превосходит рациональные расчеты, а у Ницше воля к власти отрицает условные меры. Вера здесь становится метафорой преодоления человеческой ограниченности, где счастье достигается не через контроль, а через принятие непредсказуемости бытия. Это критика утилитаризма и призыв к трансценденции.

Богословский комментарий

В христианской традиции умеренность (воздержание) — одна из добродетелей, но счастье (блаженство) понимается как дар Божией благодати, а не результат человеческих усилий. Апостол Павел пишет: "Все мне позволительно, но не все полезно" (1 Кор. 6:12), что перекликается с идеей меры. Однако, как утверждает Августин, истинное счастье — в любви к Богу, которая "превосходит разумение" (Еф. 3:19). Здесь вера заменяет меру, ибо Божественная благодать несоизмерима с человеческими заслугами. 
Вторая часть постулата напоминает мысль о том, что закон (мера) упраздняется верой (Гал. 3:23–25), но не в смысле анархии, а как переход к высшей свободе в Духе. Вера становится "мерой" иного порядка — доверием к Божественному промыслу. Например, в аскетике умеренность в посте и молитве ведет не к самодостаточности, а к смирению, где человек полагается на Бога, а не на свои силы. Счастье здесь — синоним обожения (теозиса), выходящего за рамки земных категорий. 

Стихотворение Ноля Без Аллочки отражает диалектику между человеческим и божественным. Философски умеренность — инструмент достижения гармонии, но богословски она оказывается лишь ступенью к трансцендентному, где вера заменяет расчёт. Счастье становится "безмерным" не через отказ от меры, а через её преображение: рациональная умеренность открывает путь к вере, которая приобщает к бесконечности. Это напоминает слова Тертуллиана: "Верую, ибо абсурдно" — не отрицание разума, но признание его границ и выход за них в поисках абсолютного блага.