Saras birthday dream

Приснилось доктору Фершейну,
что он - сантехник Иванов.
И он был не готов к крушенью
первооснов.

Он начал тем, что накатил,
занюхав шелухою лука.
О, боже мой, какая мука -
Ферштейн вчера не пил.

Но он сегодня - Иванов,
а, значит, пил, возможно.
Он поднялся и осторожно
прошел к окну. Там день светил.

Так резок свет, когда не ждешь,
когда, привыкнув жить в пещере,
выходишь в свет, и очи щеришь
на проходящий мимо дождь.

Когда не чувствуешь земли,
которая тебя поддержит.
Когда любые стержни.
произрастают из "внемли и просто верь".

Когда нет за спиной живого,
по крови или по уму.
Когда твое простое "му"
не отзовется словом.

И вот, ты - пьян, Ферштейн. Допустим.
Из устия течет река, пропустим
подробности. Из под тишка в нее ручьи впадают.
И чем река полна - лишь умный угадает.
На то и ум.
Чтобы носить его, далёко спрятанным. А там
На перекор твоим мечтам.
Река впадет в другую реку.
Как одиноко человеку!
У человека нет реки.
Конечно, рифма - вопреки.

Сон безрассудочен и страшен. Почти всегда.
И - да, почти всегда безбашенн.

Нет объяснений вашим страхам.
И если вы, вспотев, орете: Нахуй!
вот это - самый верный сон.

Ферштейн сидел, обняв стекло,
в котором отразилось нечто.

И прозвучала Сара из-за двери:
а хера ли теперь?
Да.
Теперь от Иванова не осталось и следа.
Зато, здесь Сара есть и мама.

Но пахнет чем-то человечьим.

Ответить нечем. -
подумал он.