Мать

В посёлке никто не считал тебя неженкой
В семье, если надо, монтёр, штукатур,
А в годы нашествия стала ты беженкой,
Беспаспортной узницей комендатур.

Тебе задавали вопросы колючие,
Врала и сама удивлялась вранью.
Нельзя, чтобы Гитлер - отродье ползучее
Осилил житейскую мудрость твою.

Шагами всю псковскую землю измерила
Бродягам война диктовала маршрут
На псковщине бабы в гадание верили
И беженке с сыном давали приют.

В лесу обитали народные мстители,
Все сплошь бородатый, бедовый народ;
"Вы мстители бороды сбрить не хотите-ли?
Пока в ножнах штык и молчит пулемет."

Ты лихо владела отточенным лезвием
И было на мстителей любо взглянуть,
С обветренных лиц озарённых возмездием,
Не стерла война хлеборобскую суть.

С насиженных мест в глухомани укромные,
Сместилась насильственно ось бытия;
Но верила свято бродяга бездомная,
Что все воротится "на круги своя".

Не зря укрывали тебя от неметчины
И люди и талый сугроб снеговой.
Ты сыну шептала, пытаясь сберечь его:
"Сынок, если вытерпишь, будешь живой".

Теперь ты другая: седая и старая,
Но любишь порой о былом вспоминать,
И вновь молодеют глаза твои карие
Моя беспокойная, мудрая мать.