Дворянка

Всё дышало цветением мая.
Облака были словно киты.
Они плыли по небу, спасая
свой покой от земной маеты.

Она ехала, мысли листая,
претворяя дела на ходу,
и небрежно в цветение мая
добавляла свою красоту.

Её взгляд на  алтарь тротуара    
в неслучайной тревоге скользнул.
Свежей жертвой там кошка лежала,
в бесконечность уже заглянув.

Кошку сбил на машине двуногий,
не потратив на помощь минут.
Перенёс её наспех с дороги
и продолжил свой важный маршрут.

Как животное часто дышало,
поражало острей, чем кинжал.
Кошка тихо в крови умирала,
себе ногу и жизнь поломав. 

Измождённая, жутко худая,
как скелет, на котором лишь шерсть.
Но при этом совсем молодая.
Видно, от роду месяцев шесть.

И звала не мигающим взглядом,
полным жуткой последней мольбы.
Говорившим: «мне жить ещё надо!»
Это было сильней ворожбы!

Это были не просто два глаза. 
А два глаза размером с Беду!   
Рокового последнего часа
кошка ждала у всех на виду.

Но, сражаясь со смертною долей,
не звала никого из людей.
Со своею чудовищной болью    
кошка в душу проникла лишь к Ней.

И Она повернула машину
под гипнозом сверлящих зрачков.
На сидении шарф свой раскинув,
уложила покорный улов.

А потом были руки хирурга.
И надежда, проникшая в кровь.
Оказалось, под тоненькой шкуркой
жаждой к жизни пылала любовь.

Операцию сделали сразу.
Всё, что сломано было, срослось!
На прощание врач кинул фразу:
«Жить хотела! Дворянская кость».

Кошка впрямь оказалась дворянкой,
с белой шёрсткой и серым хвостом.
Утончённой и очень опрятной,
обживая заботливый дом.

Была названа ЛУной за тайну,
оживавшую в мудрых глазах.
Благодарная необычайно
и умна, словно совы в лесах.

ЛУна ласковой служит охраной
по ночам королевне своей.
Её душу мурчанием плавным 
наполняет, как нежный елей.

А любовь кашемировым пледом
укрывает спасённую жизнь.
Тень дворянства скользит за ней следом,
как судьбы благородный каприз.