золото

и кажется, гниет душа,
и кажется, забыта плесень,
но вечер весел,
ты так хороша.
в иисусьей ложе ночью куролесить,
дышать и раздеваться неспеша.
венок терновый на себя повесить,
так и не скажешь взбалмошным глазам,
что слышишь по слогам,
как скрепы треснут.
в нуаре тонешь, мартовских капелях,
зацепит кружево дорожная слюна
и россыпью жемчужной все обвесит.
задорно, суматошно, громко,
бутылками и сигаретою звеня,
выслушиваешь болтовню прохожих,
так и не скажешь – терпишь,
ведь так хороша,
когда в глазах искрой себя запомнишь.
воссоздана из крепкого ребра.
встречаешь, провожаешь робко.
слащавая, жеманная душа
в его руках теперь,
а искры в сопке.
перед тобой душа без муляжа
и плечи без доспехов глупых строчек.
спасибо, господи, что я тобой пьяна.
завеса пала, может подберёте?
и я с тобой, мне не нужна ватага
замёрзших, терпких, вынужденных душ.
мне золотого блеска не хватало,
держу в руках себя, как перочинный нож.
и ты меня держи, кружи как под манагой,
в дыму кострищ, как птицы будем жить.
ты – золото, и мне тебя так мало
среди всех серых лиц
и пепелищ.