Рассказ. молодой герой. для 9 мая праздника. памят

                Молодой герой
( Посвящается нашим советским воинам- освободителям)
Бой был прерван, немцы затаились, а наши использовали минуты покоя для пополнения сил в святой борьбе за Победу. Он сидел в окопе и размышлял о жизни и смерти, а гром артиллерии утихал и снаряды более не падали с неба. Тишина и запахи свежей земли мешались с дымом от пожарищ,  и ужас войны немного утихал в его груди. Перебинтованная рука и искалеченная нога давали знать о себе болями и ломотой, однако он уже не замечал ничего того, что помешало бы его борьбе, его схватке и его силе воли. В небе то и дело загорались звезды, немец не стрелял и даже не помышлял сунуться на территорию, отвоеванную Советской Армией, родной и самой отважной в мире. Так он думал и в это верил. Ни на шаг и ни на толику он не отошел от идеологии освобождения. После Сталинградской битвы в его душе, как и в сердцах многих солдат, поселилась живая надежда на Победу, безусловно ,  в ней и не сомневался никто, однако сегодня он почувствовал внутри своей души те силы, которые звали его в глубь веков – к его предкам, которые так же горячо и не щадя живота своего сражались и побеждали врагов Руси.
Внезапный детский голос заставил его отказаться от воспоминаний и грез,   и потревоженная тишина отозвалась эхом в его сознании. Он верил в Бога. Но никогда не говорил об этом. Кто бы это мог звать? Ребенок или взрослый человек? Не понимая, что он слишком многое берет на себя и что переходит границы фронта, он смело ринулся и пополз туда, откуда звал человеческий голос. Его товарищи спали мирным сном прямо на земле – или в землянках, или в окопе, сжимая своими натруженными руками оружье и патроны. Им выдалась минута тишины, они впали в небытие, никто не мог его задержать от безумных поступков. Двигаясь перебежками, а потом ползком, он перепрыгивал через трупы ненавистных ему фашистов. Запах крови и горелых тел смрадом душил его, но он знал, как дорога бывает цена жизни ребенка. Гестаповцы замучили его троих детей, а жену расстреляли и насиловали потом целую ночь. Он был полон праведного гнева, а отваги и мужества ему придавали не мстительное желание убивать, а карающий меч несчастного отцовства, которое было поругано и убито нацистами. Это желание уничтожить врага рода человеческого было сродни тому гневу, который сжег Содом и Гоморру… Слезы выступили у него на глазах. Он сжал автомат и начал про себя молиться, чтобы тот, кого он намеревался спасти оказался живой и невредимый…В глубине оврага лежал труп немца,  который так и не сумев убить и задушить ребенка, прикрыл его своим жирным телом, отчего маленький и беззащитный паренек в ушанке не смог выбраться из-под тела фашиста и истекал кровью, поскольку нацист ранил его в живот, правда, слава Богу, не задел ни желудок, ни кишечник. Ушанка и мужские сапоги, отброшенные пареньком, выдавали в юном бойце настоящего мужчину. В руках он держал знамя… которое не отдал врагу.  Несмотря на кровопотери и на мороз, парень стойко переносил все невзгоды военного быта. « Да это же сын полка Левка, да, конечно , это он. Молодец, держится молодцом…»- подумал вдруг Иван, вспоминая тот летний вечер, когда привел из уничтоженного фашистами села единственного парня, спрятавшегося в печку и выжившего чудом, благодаря божественному провидению. Подойдя ближе, Иван крикнул своему найденышу: --- Левка! Терпи. Иду. Родненький, я уже близко…».  Силы покидали его, оттого что ноги на морозе уставали и не было еды в отряде партизан уже месяц…. Однако Иван напрягал силы и молил Бога, чтобы доползти и дойти до места, где лежал Левка.
 Парень ерзал и пытался сам выбраться из- под тела фашиста, но не мог. Кровь окрасила снег в цвет клюквы… Левка сражался уже полгода в соседнем отряде, им гордились, он добывал славу и в бою, и на отдыхе, - помогал всем: и раненным снарядами, и на кухне, и врачам в госпитале, а на поле боя он не боялся никого и шел в атаку, словно это был покос или уборка хлеба в страду… Все удивлялись этому мужеству. Но парень был настолько полон горя и несчастия, что на ненависть не оставалось никаких сил – это был порыв хозяина, который травит крыс спокойно и методично, не испытывая никаких мук совести. А Левка и был хозяин, так как его село было уничтожено, оно обезлюдило, а он остался с понятной для всех наших воинов  миссией – отвоевать свою родную землю и покарать врага – в святом бою. Иван наконец дополз до трупа нациста, перевернул его и отбросил в лужу крови Левки. Это был полный с тупым лицом фашист, в  руках он сжимал нож, которым ранил Левку. Левка вылез на свет божий и впервые заплакал, дав себе волю расслабиться, но лицо закрыл ладошками. Ивану стало так больно и совестливо, что и этого ребенка не уберег он, что дыхание его на миг прервалось, он посмотрел на Небо, перекрестился, а затем быстро обхватив тело паренька и обняв его своими огромными руками, он прижал со всею мужицкой силой бедного сироту к себе и начал содрогаться от слез, которых не могло и быть…. Но дыхание показывало, что  Ивана душил гнев, перемешанный с тоской и скорбью. Тела двух бойцов слились воедино. Их мысли были об одном и том же. Как скорее, лучше, основательнее   подготовить бой и отомстить немцам за все горе, причиненное им, этим простым крестьянам, которые не знали мирной жизни уже 4 года, но не жаловались ни на что и никому. Их горе, размером с Небо Руси, обожженной и окровавленной, душило их, но давало плоды: совесть и сила духа поднимали и озаряли их любовь к Отчизне с помощью воспламененья мужества и смелости… Доблесть, с которой они отстаивали родную землю, вела их к общей цели. Их вера в Бога и в Сталина давала им крепкую опору, твердую почву для созидания нового мира, без нацизма и без войны.
 «Дядя,  мне так было страшно… я ждал, что вы меня спасете!»- сквозь слезы промолвил Левка и посмотрел в глаза Ивану с преданностью сына. Иван не выдержал этого взора и ответил: « Я тебя спас. Левушка! Не плачь… Прорвемся! Ты молодец! Боже, ты в крови, давай скидавай пальто, я перевяжу тебя!» Он снял пальто с ребенка, а потом свой ватник. Разорвав подаренную ему матерью, замученной немцами, рубах на ленты, он быстро перевязал живот Левки. Тот стоял, его сознанье отлетало ввысь от боли, мысли и слова не были ему подвластны, сон и забытье навалились на мальчика. Иван чувствовал, что после такой кровопотери ребенок впадает в небытие и уже ничего не видит и не слышит, сон и усталость заставили ребенка замолчать и стоять без движений, будто он был   истуканом. Как только Иван полностью его перевязал и одел в свой ватник, нацепив на плечи пальтецо Левки, мальчик обмяк   и полностью повис на руках бойца.  Ковылять пришлось и ползти с мелкими перебежками полчаса, пока усталый и потный Иван дотащил молодого героя до своих партизан. То он нес его на руках, то  вез на спине, до полз по снегу, держа Левку за руку… Свои раны не давали покоя, ныла нога, болела рука, а бросать товарища было запрещено и было страшно: Бог накажет… В итоге они добрались до спящих в окопе. Иван выдохнул и начал раздеваться, уже не страшась мороза. А Левка вдруг придвинулся к его ноге, обнял ее и снова впал в тяжкий сон… Сердце обливалось слезами, а душа просила Бога о помощи для этого окровавленного, второй раз выжившего подростка. Но Ивану не подобало при всех рыдать. Он сдержал свои порывы. Нагнулся, поднял Левку на руки  и пошел искать врача и повара, моля Бога, чтобы он оставил их в живых… Те сидели у костра, молча и  без особых движений. Они понимали друг друга уже без слов. Повар иногда заменял врача, когда требовалось приготовить лекарства, а врач подменял повара, когда приходилось готовить много каши для раненных. Тень от Ивана закрыла пламя костра. Друзья подняли головы и удивились. Кто-то будто выстрелил им в спину. Они подпрыгнули и начали суетиться вокруг Левки, опуская его на носилки … Ни одного слова не проронили они в течение трех часов, когда Левку  раздевали, мыли, обтирали спиртом и готовили к операции. Ему зашили раны, хотя он и страдал без наркоза, ему вернули былой дух, так как в дыхании и молчании врача и повара слышались какие-то неслышимые никому, кроме Левки, подбадривания и поддерживающие звуки… «ММ» , «НН».. Это мычание, основанное на сострадании, грело молодого бойца, он тоже пытался сдерживать боль и крики, а Иван в это время не был в состоянии глядеть на эту картину, спрятался у костра, и все жевал и жевал кашу, чтобы не думать о страданиях парнишки. Через неделю они выбили немцев из Беларуссии, их партизаны присоединились к дивизиями и батальонам Красной Армии. Раны Левки зажили, а Ивану было приятно обрести нового помощника и верного соратника, который то и дело ласково обнимал его перед сном… Солдаты весело шутили: « Вот и папаша, Смотрите. Какие нежности-то телячьи!». Наступление  показало, что Победа будет за нами. Все надеялись и верили, что скоро наступит конец войне. Иван и Левка дошли до Берлина. Они поддерживали друг  друга, а в душе их поселилось то чувство, на котором стоит и верится вся Вселенная. Это тихое и необъяснимое чувство охраняло их дружбу, питало их служение Родине и всегда приводило к Победе высших сил над низшими, согревало, давало опору и дарило то, что нельзя было выразить словами. Кто-то называл это самопожертвованием, кто-то взаимовыручкой. Но оба солдата знали, что и после войны это необъяснимое чувство единения будет беречь и охранять их дружбу до последней минуты их жизни. Когда они услышали в Кенигсберге звучание органа, тогда они поняли чем заслужили понимание этого доброго чувства. Они осознавали и не могли найти слов, которые бы описали величину и силу этого чувства. Но божественное звучание музыки органа поведало им, что все страдания и горести, которые они перенесли, увенчались этим вечным чувством единения и любви. Видимо, Бог вел их туда, куда могли попасть лишь герои…
Долгополов Алексей. 27 февраля 2025 года. Санкт-Петербург.