Баллада о карповских подпольщиках

Баллада О Володях или баллада о карповских подпольщиках

(Посвящается Володе Косило, Володе Сергейко, Володе Белоблоцкому, Володе Северину и другим  юным подпольщикам и партизанам)

Приятелям Володям, им было по тринадцаць,
А младшему Володьке и не было восьми,
Но годы не помеха друзьями называться,
За Карповцы родные готовы лечь костьми.

О них сей стих слагаю, мальцах неуловимых.
Их было нет, не трое, с Володями в строю.
Их были миллионы, душой непобедимых,
Ребят, войной взращённых, которым гимн пою.

Все радовались в год тот: и взрослые, и дети –
Земля освободилась от польского ярма.
БССР родная – восток и запад вместе!
Итог – от урожая ломились закрома.

Как будто бы землица за волю отплатила.
И мальчики трудились не покладая рук.
Ох, матерям в деревне нужна мужская сила,
А кто ж чужой поможет, коль не сынок иль друг?

Сельчанам труд ударный платился урожаем,
За трудодни давали  в тот год мешки с зерном.
Эх! Праздники все будут с румяным караваем,
Когда все соберутся за праздничным столом!

О новой жизни лучшей в сороковом мечтали.
Накатывались планы, как волны в час ветров,
Но сбыться этим планам враги страны не дали,
И прогремел, как выстрел, войны «Священной…» зов.

Дым взвился чёрным змеем над Волковысским краем.
С крестами самолёты разбрасывали смерть.
От взрывов застонала землица-мать родная,
А за неё сын каждый готов был умереть.

До Карповцев тянулась гарь едкая пожарищ  –
Железную дорогу бомбили и вокзал…
– Смотрите! Вон, стреляют! –  Бросал восторг товарищ
Володям, что друзьями своими называл.

Вдруг самолёт с крестами накренился и вспыхнул.
– Зенитчики прицельно стреляют! Наши бьют!
И задохнулся «хейнкель», в дыму терявшись, рухнул,
И каждый из Володей кричал: «Фашист, капут!»

Ох, как же им хотелось быть там, у тех зениток!
Они б стреляли б метко, стреляли б до тех пор,
Пока не были б сбиты все в небе мессершмитты, –
Такой был их, мальчишек, суровый приговор.

Но жизнь – куда сложнее! А позже все узнали –
Про бой, что был у Роси, в их Хомином бору.
Остатки батареи под Слоним отступали,
Под Волковысском много солдат легло в бою.

Непрошеные гости в их Карповцы явились.
Партийных расстреляли – Степана и других,
А бывшие мальчишки во взрослых «превратились»
И поклялись сражаться с врагами и за них.

Пришлось Володям прятать и галстуки, и планы,
Но ненависть пленяла  их детские сердца.
Ушли они в подполье, на помощь партизанам,
Чтоб с вражеской ордою бороться до конца.

Деревня их врастала корнями в лес Борщевский,
Родным и близким другом ей был и Хомин лес –
Леса сливались с пущей чрез рощи, перелески
В ней, в Липичанской, путь их почти совсем исчез.

Они были своими, леса, как часть их дома,
И, каждая тропинка, что с детства дорога,
Была, как мать, приветной и, как сестра, знакомой,
И всем им помогала бить общего врага.

Мальчишки собирали после боёв гранаты,
Винтовки автоматы, случалось – пулемёт…
Оружием  снабжали так партизан ребята,
Мечтая о победе, которая придёт.

А немец в рупор хвастал: « Взята Москва, мол, ими»,
Чтоб дух наш непокорный славянский подчинить,
Но верили мальчишки в народ непобедимый,
Доказывали делом, как Родину любить.

Однажды раздобыл друг им старенький приёмник:
– Теперь фашист не сможет «навешать нам лапши». –
Москву Володя слушал, тот самый младший, скромник:
– Не их Москва, а наша!  – Просил:« Володь, пиши!»

Так появлялась правда – листовка за листовкой –
И в Карповцах, и в Роси – слова с Большой земли.
Они были повсюду: на стенах, остановках,
На проходной завода цементного в пыли…

Дымил завод, но люди цемент давали с браком.
Фашистам шёл для дзотов он на восточный фронт.
А юным патриотам и брак не в масть, однако,
Пришлось магнитной миной взрывать родной завод.

Огонь печей цементных надолго погасили,
Но враг не спал, ищейки следили за селом,
Сопоставляя факты, расправами грозили –
Расстрелы, пытки, смерти ударили, как гром.

В народе говорится: « Беда одна не ходит.»
Итог облав -  набитый подростками вагон.
Их увозили в рабство, что чуждо их природе,
В «Немеччину» направлен зловещий  эшелон.

Но чудом иль не чудом, да удалось ребятам
Найти в обшивке щели и открутить засов.
Как вырвались из плена? Самим не всё понятно.
С тех пор леса родные им дали дом и кров.

На верность присягнули пред строем в партизанах,
Клялись за всех погибших фашистам отомстить.
Плечом к плечу сражались против чумы поганой,
Да с фронтом продолжали врагов и гнать, и бить.

С тех пор прошло немало холодных зим, и вёсен.
Борщевский лес запрятал воронки средь холмов.
Не видно и окопов. Из старых шрамов сосен
В жару, как кровь, живица сочится со стволов.

И памятник воздвигнут в деревьях, при дороге,
Как память о сражениях войны сороковых,
О карповском подполье, вписавшим кровью строки,
В историю Отчизны, во имя всех живых.

Фото интернет.На фото памятник в д.Карповцы Гродненской обл. Берестовицкого района (почти граница с Польшей) (Республика Беларусь)

*
Речь идёт о юных подпольщиках под названием «Пионерский тайник» Володе Северине,Володе Косило, Володе Белоблоцком, Володе Сергейко из д. Карповцы (Гродненская обл., тогда Белорусская ССР), которая в годы войны стала партизанской.
Деревня вплотную подходила к Борщевскому лесу, со стороны к ней прилегал Хотин бор, эти леса соединялись с Липичанской пущей, которая переходила в Беловежскую.