Пират и русалка

7,8, 9, 10

На вымощенных булыжником улицах блестели лужи после недавнего ливня. До захода солнца оставалось еще два часа, но на город уже спускались сумерки. Узкие переулки, которыми пробирался Джуд, тонули во мраке. Мысли капитана были заняты тем, что он услышал от Уильяма Йорка, поэтому он не заметил бегущей навстречу женщины, пока та не налетела на него. Джуд с трудом различал в сгущающейся темноте черты ее лица, но ему показалось, что она очень молода. Помогая женщине сохранить равновесие, он придержал ее рукой за плечо и почувствовал, что тело ее сотрясает дрожь.

– Умоляю, – воскликнула она по-английски, – помогите мне. Помогите мне, добрый господин! – Она сжала его руку. – Мне грозит смертельная опасность. За мной гонятся злодеи, страшные злодеи, они хотят причинить мне зло. Неужели вы не поможете мне?

Горизонт уже алел в лучах заходящего солнца, а Джуду надо было успеть к месту встречи с Корнелиусом и Итаном еще до заката. Едва скрывая досаду, он все же остановился и вперил ястребиный взор в девушку. Та ответила ему взглядом, полным ужаса.

В его голосе звучало явное раздражение:

– А чего же вы ожидали, разгуливая по этим лицам без провожатых?

Она опустила голову и попыталась уклониться от прямого ответа.

– Вы американец, а я слышала, что мужчины в вашей стране всегда приходят на помощь женщине, если та в беде. Разве это не так?

Джуд посмотрел в обе стороны улицы, но не обнаружил никого, кто мог представлять опасность для этой женщины.

– Ступайте-ка домой к мамочке с папочкой, милая английская барышня. Если вас кто-то и преследовал, его уже нет.

– У меня нет ни отца, ни матери, – тихо сказала она. – У меня никого нет.

И тут, посмотрев на нее повнимательней, он, наконец, узнал в ней женщину, которая наблюдала за ним в таверне.

Хотя он заподозрил, что она намеренно следила за ним, сейчас незнакомка показалась Джуду совершенно беззащитной. Он невольно почувствовал жалость.

– Покажите, где вы живете, и я провожу вас туда. Но мы должны торопиться.

– Я живу в таверне «Голубой Пес», но теперь мне нельзя туда возвращаться.

Доминик не умела с легкостью лгать, поэтому следующие слова дались ей с трудом:

– Хозяин требует… он принуждает меня… работать на него. – Она залилась румянцем, вид у нее был самый жалкий. – Я не дурная девушка… и не хочу делать то, что он меня заставляет… Пожалуйста, сэр, возьмите меня с собой.

Губы Джуда язвительно скривились.

– Ни разу не встречал женщины вашей профессии, которая бы не утверждала, будто ее насильно заставляют заниматься этим ремеслом. – Он сунул руку в карман, достал золотой и швырнул ей. – Иди и расскажи кому-нибудь другому свою душещипательную историю. Я тебе не верю.

Доминик вцепилась руками в рубашку у него на груди, и Джуд почувствовал, что она и правда в отчаянии.

– Возьмите меня с собой. Я обещаю, что не доставлю вам хлопот.

Он расцепил ее пальцы и мягко оттолкнул от себя.

– Там, куда я направляюсь, нет места женщине. Поверьте мне на слово – со мной вам грозит куда большая опасность, чем та, что угрожает вам сейчас в «Голубом Псе».

– Я буду готовить вам пищу и прибирать, – взмолилась она. – Я буду делать все, что вы захотите, только, пожалуйста, не оставляйте меня здесь. Если вы бросите меня, случится нечто ужасное!

В ее голосе звучал неподдельный ужас, и Джуд уже был готов поверить ее словам. Но, взглянув на нарумяненные щеки женщины и ярко накрашенный рот, он нахмурился.

– Не на того напали, мадам, – с презрением сказал он. – У меня нет никаких сомнений, что еще до наступления ночи вы найдете олуха, который удовлетворит все ваши требования.

Не глядя больше в ее сторону, он обошел ее и направился прочь. Доминик беспомощно глядела ему вслед. У нее ничего не вышло! Что же ей теперь делать? Она собрала все свое мужество и неслышно пошла за ним, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы он не мог ее видеть.

Один раз Джуд оглянулся, и она затаила дыхание, но нет, он ее не заметил, отвернулся и широким шагом направился дальше. Скоро город остался позади.

Когда Джуд достиг берега, Доминик спряталась поодаль, наблюдая, как он разговаривает с двумя мужчинами. Потом все трое сели в шлюпку и поплыли к громадному кораблю, который покачивался на якоре довольно далеко от берега.

В глазах Доминик загорелся решительный огонек. Она вошла в воду и поплыла следом за ними. Как все, кто родился и вырос на островах, она отлично плавала, но тяжелые юбки мешали девушке и истощали ее силы.

Солнце село, наступила безлунная и беззвездная ночь. Доминик не спускала глаз с нескольких крошечных огоньков, светившихся на корабле. Задыхаясь и ощущая такую тяжесть в руках и ногах, словно к ним были подвешены пудовые гири, она думала, что дальше плыть уже не сможет. Но она должна была доплыть!

Коснувшись наконец руками корпуса корабля, она почувствовала невероятное облегчение. Но настоящая опасность была еще впереди. Ей предстояло незамеченной подняться на борт – как это сделать, она не имела понятия.

К счастью для Доминик, море было спокойным, и она могла держаться у борта, дожидаясь, пока все на корабле стихнет. Не будь вокруг так темно, она бы уж нашла способ взобраться на борт. И, словно в ответ на безмолвную мольбу девушки, руки ее вдруг коснулся свисавший с перил борта канат, и она из последних сил вцепилась в него. Доминик не знала, какая опасность подстерегает ее на борту фрегата, но любая опасность была ничто в сравнении с той, что ждала родных ей людей, если у нее ничего не выйдет с Джудом Гэллантом.Медленно перебирая руками, Доминик начала подтягиваться вверх, пока не достигла перил. Потом помедлила минуту, собираясь с духом, и вскарабкалась на борт. Одинокий фонарь качался в такт кораблю. Оглядывая палубу, она старалась держаться подальше от света. На палубе никого не было, но тут послышались голоса, и Доминик скользнула за стоявшие рядом бочки. Мимо нее прошли двое.

Ее руки были ободраны грубым канатом и кровоточили, одежда изорвана в клочья, вода текла с нее ручьями. Но она преодолела первое препятствие и проникла на борт «Вихря». Надо устроить так, чтобы ее обнаружили не раньше чем корабль отойдет далеко в море, тогда капитан не сможет высадить ее на берег.

Теперь, уже пообщавшись немного с Джудом Гэллантом, Доминик совершенно уверилась, что он способен на все. Он из тех людей, кто, не колеблясь, может выбросить женщину за борт.

Спустя некоторое время Доминик решилась выйти из своего укрытия и крадучись двинулась вдоль перил, пока не наткнулась на несколько лежавших на палубе шлюпок. С великими предосторожностями она забралась в одну из них и натянула над собой парусину, которой была прикрыта лодка.

Доминик трясло от холода и страха. Все зависело от того, как отнесется к ней капитан Гэллант, но он один раз уже отверг ее, хотя она и притворилась женщиной легкого поведения, полагая, что именно такие женщины ему по вкусу. И почему полковник Марсо вообразил, будто этот пират не может перед ней устоять?

Свернувшись калачиком, одна в чужом и мрачном мире, где каждая минута грозила ей бедой, Доминик закрыла глаза и провалилась в тяжелый беспокойный сон.

Том Битон был заправским моряком, казалось рожденным для того, чтобы всю жизнь провести на палубе корабля. Рваный шрам, тянувшийся от его лба до подбородка, делал физиономию Тома довольно страшноватой. Женщины и дети при встрече с ним обычно в испуге шарахались в стороны. Вот это-то лицо и увидела Доминик, когда с лодки откинули парусину.

Грубые руки схватили ее и рывком вытащили из шлюпки.

– Ну-ка, деточка, вставай! – произнес Том, ставя ее на ноги. – Что, решила прокатиться задарма?

Доминик дрожащей рукой отвела назад спутанные волосы, боясь поднять на него глаза.

– Я, значит, себе русалочку поймал, – ухмыльнулся Том, впиваясь пальцами в ее руку.

– Отпустите меня, – возмутилась Доминик, вырывая руку. – Я требую, чтобы меня отвели к вашему капитану.

Вокруг них собралось уже несколько человек, и при ее словах один из матросов засмеялся:

– Лучше тебе остаться с нами, чем с этим капитаном. Уж он-то навряд пожалует того, кто без приглашения забрался на его корабль.

– Что здесь происходит? – прогремел голос Корнелиуса, и все расступились, давая ему дорогу. Когда он оказался напротив Доминик, на его суровом лице появилось выражение крайнего изумления. Некоторое время он молча, вытаращенными глазами смотрел на девушку.

– Как вы сюда попали, мэм? – жестко осведомился он наконец. – И кто вы такая?

Она старалась не показать страха, который пронизывал все ее существо, и не мигая глядела в глаза этому огромному человеку.

– Мое имя не имеет значения. Отведите меня к капитану, я буду говорить с ним.

Теперь к ним присоединились и остальные члены команды – все сплошь устрашающего вида молодчики, с первого взгляда на которых было ясно, что это пираты. Они жадно пожирали Доминик глазами, толкая друг друга локтями и отпуская непристойные шутки в ее адрес, пока Корнелиус не приказал им немедленно разойтись и заняться своими делами. Только после того, как ушел последний матрос, Корнелиус снова переключил свое внимание на Доминик.

– У капитана Гэлланта есть дела поважнее, мэм, – объявил он. Лицо его покраснело от гнева, вызванного суматохой, которая поднялась на судне из-за появления Доминик. – Вы будете говорить со мной, и ни с кем другим.

Не успела Доминик возмутиться, как он схватил ее за руку и потащил на нижнюю палубу. Распахнув какую-то дверь, он весьма бесцеремонно втолкнул девушку внутрь. В тесной каюте почти все место занимали узкая койка вдоль стены и маленький столик, служивший одновременно письменным и обеденным. Этим практически исчерпывалась обстановка каюты. Доминик наблюдала, как Корнелиус собирает свои вещи и запихивает их в сундук. Покончив с этим, он поднял сундук и выставил его за дверь.

– Эта каюта – моя, вы будете занимать ее, пока мы не решим, что с вами делать. – Он строго проговорил: – Итак, я жду от вас объяснений.

– Я буду говорить только с капитаном, – упрямо повторила Доминик.

Корнелиус в раздражении шагнул к двери. Перед тем как выйти, он отцепил ключ с цепочки, висевшей у него на поясе.

– Я уже сказал вам, что это невозможно. Вы останетесь здесь, пока мы не сможем высадить вас на берег.

– Как вы смеете обращаться со мной, словно с преступницей! Я ничего не сделала и имею право видеть вашего капитана. Посмотрите на мою одежду, – сказала она жалобно, надеясь возбудить в нем сочувствие. – Моя юбка безнадежно испорчена, а больше у меня ничего нет. Что же мне делать?

Корнелиус круто обернулся и упер руки в бока, и Доминик стало ясно, что он с трудом сдерживает гнев.

– Мэм, по-вашему, имеет значение – как вы будете одеты, находясь на этом корабле? От команды можно ожидать чего угодно, поэтому для вашей же безопасности вам лучше запереться изнутри. – Он опустил ей в ладонь ключ. – У вас есть хоть малейшее представление о том, что с вами могло случиться, не подоспей я вовремя?

– А кто защитит меня от вас?

Присмотревшись, Корнелиус только сейчас понял, как она молода – лет двадцати, не больше, решил он.

– Я весьма польщен, что вы усмотрели во мне угрозу вашей чести, мэм. Однако меня вам как раз нечего опасаться. Я люблю женщин сговорчивых, с пышными формами и приветливых, вам же не присуще ни одно из этих качеств.

Он взялся за ручку двери, собираясь закрыть ее за собой, и тут Доминик осознала, что если он уйдет, она окажется в одиночестве, причем не ближе к своей цели, чем раньше. Не в ее характере было лгать, но ради освобождения брата и дедушки из тюрьмы она скажет и сделает что угодно. Она должна остаться на этом корабле и завоевать доверие капитана.

– Погодите! Я расскажу вам все, что вы хотите знать.

Корнелиус кивнул и, затворив дверь, подошел к ней. Он знаком предложил ей сесть на единственное в каюте кресло, а сам, смахнув на пол одежду, опустился на табурет.

– Начнем с того, как вас зовут, – предложил он.

Она не видела причины скрывать свое настоящее имя – вряд ли хоть один человек на этом проклятом корабле слышал о ней или о ее семье.

– Меня зовут Доминик Шарбоно.

– Вы англичанка, однако имя у вас французское.

– Это потому, что мой отец был французом. Таких, как я, на Тобаго чуть ли не половина.Он пристально глядел на нее, словно только по выражению ее глаз надеялся определить, говорит она правду или лжет.

– Зачем вы тайно проникли на этот корабль?

– Меня преследовал один человек. Я была очень напугана и решила покинуть остров. Я понадеялась, что ваш капитан Гэллант поможет мне.

– Что внушило вам эту надежду? – с сомнением спросил Корнелиус.

Она взглянула ему в глаза.

– Я встретила вашего капитана в Скарборо, и он показался мне… настоящим джентльменом. Я почувствовала, что могу довериться ему.

Корнелиус не сводил с нее подозрительного взгляда.

– Вам известно, кто он такой?

Доминик наивно захлопала ресницами.

– Конечно. Он – капитан корабля. Какого корабля – для меня значения не имело. Мне было необходимо покинуть остров. Спастись.

– Где ваши родители?

Наконец-то она могла сказать чистую правду.

– Они оба умерли.

– В таком случае, что вы делали на Тобаго?

Сколько раз она репетировала про себя ответ именно на этот вопрос! Сумеет ли она сыграть свою роль настолько хорошо, чтобы обмануть этого недоверчивого человека?

– Я… обслуживала столы в таверне «Голубой Пес».

Он подозрительно вскинул брови, отрывисто проговорил:

– Мне известно, что за девицы работают в этой таверне. От них требуют куда больше, чем просто обносить мужчин ромом да элем.

Лицо Доминик вспыхнуло румянцем, и она наклонилась, якобы рассматривая свои ноги, не желая, чтобы он заметил ее смущение. Какого труда ей стоило удержаться и не опровергнуть его обвинения!

– Чтобы выжить, женщине порой приходится делать то, что ей совсем не нравится, но вам этого не понять.

На лице первого помощника капитана выразилось отвращение.

– Шлюха на корабле. Ты еще проклянешь тот день, когда оказалась у нас на борту. Если капитан не скормит тебя акулам, то матросы не упустят шанса поразвлечься с тобой.

Доминик распрямила плечи и вздернула подбородок.

– Я умею за себя постоять!

– Похоже, что так. – Он кивнул на ключ, который дал ей раньше. – Все равно, я бы на твоем месте дверь запер.

Когда он вышел, она так и поступила, а затем прислонилась к двери, пытаясь унять волнение. Через это испытание она прошла, но сколько их еще впереди? И худшим из них, конечно, будет неизбежная встреча с этим злодеем, капитаном «Вихря».

Корнелиус постучал в дверь капитанской каюты и, дождавшись приглашения, вошел. Если бы человек, считавший Джуда Гэлланта пиратом, увидел его каюту, он был бы весьма удивлен. Все здесь говорило о том, что ее хозяин привык к чистоте и порядку, много времени отдает чтению. На углу большого стола аккуратной стопкой лежали карты. Трехъярусный стенной шкаф был заполнен книгами в кожаных переплетах. Один угол каюты занимала широкая кровать. Направо через открытую дверь была видна столовая, где капитан и Итан как раз заканчивали завтракать.

Джуд кивнул на кресло.

– Садитесь, Корнелиус, позавтракайте с нами. Посмотрите, сколько всего осталось.

– Прошу прощения, капитан, но я пришел доложить, что на корабле постороннее лицо.

Джуд медленно поднялся. Уж не тот ли это шпион, о котором его предупреждал Уильям во время их последней встречи, подумал он.

– На моем корабле посторонний, – угрюмо проговорил он. – Немедленно приведите его ко мне!

– Это не совсем «он», капитан, это – женщина.

Сжав челюсти и сверкая глазами, Джуд швырнул на стол салфетку.

– Кто стоял на вахте, когда это произошло?

– Она пробралась на борт этой ночью, значит, вахтенным был Том Битон.

– Объяснила ли она причину, которая заставила ее проникнуть на корабль?

Корнелиус вспомнил, что, войдя, не снял берет. Он стянул его с головы и сунул под мышку.

– Видите ли, капитан, она утверждает, будто встретила вас на Тобаго и решила, что может рассчитывать на вашу помощь. Говорит, что она работает в «Голубом Псе».

Итан усмехнулся.

– А мне показалось, ты вроде говорил, будто идешь в город встречаться с мужчиной. Уж наверняка ты пустил в ход все свое обаяние, коли бедняжка пробралась на корабль ради удовольствия побыть с тобой. – Все с той же усмешкой он взглянул на первого помощника. – Вы говорите, она почувствовала, что может рассчитывать на его помощь? А вы уверены, Корнелиус, что она не спутала капитана с кем-то другим?

Джуд бросил на Итана свирепый взгляд, но ничего не сказал. Он гадал, та ли это самая женщина, что просила у него защиты. И как, черт побери, она сумела пробраться на корабль?

– Матросы – суеверный народ. Им не понравится, что на судне женщина, – произнес Джуд. – Держите ее подальше от них, пока нам не удастся высадить ее на берег.

– Она сказала, что хочет поговорить с вами, – произнес Корнелиус.

– Я желаю лицезреть ее не иначе как со спины, – когда эта дама будет убираться с моего корабля! Понятно?

– Есть, капитан, – отозвался Корнелиус и повернулся, чтобы уйти. Капитан принял новость лучше, чем он ожидал. Однако не хотел бы он оказаться на месте Тома Битона, который прозевал эту женщину во время вахты. Команда на корабле не отличалась хорошей дисциплиной, и кара наверняка будет суровой и последует незамедлительно.

Скрестив руки на груди, Джуд стоял на капитанском мостике и не отрывал глаз от Тома Битона. Привязанный к мачте, в распоротой на спине и спущенной до пояса рубахе, тот ожидал наказания. Корнелиус расправлял девятихвостую плеть, а остальные члены команды стояли вокруг, повинуясь приказу капитана присутствовать при экзекуции.

Плеть взвилась в воздух и впилась в тело матроса, но тот даже не охнул. Последовал еще один удар, затем третий. На этот раз Том Битон закричал. Плеть опустилась на спину Тома еще дважды, прежде чем экзекуция была завершена.

– Пусть это послужит уроком для всех собравшихся – на вахте нужно глядеть в оба, а не спать, – сказал Джуд, и его голос, словно свист кнута, прекратил воркотню матросов и заставил всех замолчать. – Все свободны. Возвращайтесь к своим обязанностям.

Итан, выполняя свои функции судового лекаря, разрезал веревки, которыми был привязан Том, и приказал двум матросам отнести его в лазарет.

Корнелиус стоял подле капитана и за матросами, стараясь уловить признаки недовольства.

– Людям не по душе эта порка, капитан. Вы же слышали, как они возмущались. Лучше бы вы позволили мне спустить его в шлюпке за борт с запасом воды и пищи.

– Это бы их ничему не научило, – с раздражением отозвался Джуд, которому не терпелось поскорее забыть об этом малоприятном инциденте. – Жестокая дисциплина – вот единственное, что они понимают. Позволь я Тому остаться безнаказанным, в глазах остальных я выглядел бы слабаком. Им, может, и не по вкусу мой поступок, но он внушает им уважение. И они ждали от меня именно этого.Корнелиус согласно кивнул. Как бы то ни было, теперь нужно держать ухо востро. Команда почти целиком состояла из отбросов общества, и он никому из них не доверял.

Даже в ее каюте на нижней палубе Доминик были слышны вопли матроса и звук ударов плети по человеческой плоти. Она закрыла уши руками и скорчилась на кровати, дрожа от страха.

Конечно, от беспощадных пиратов и не следовало ожидать ничего, кроме жестокости, но все же ей хотелось знать, какое преступление совершил этот несчастный.

Она оставалась в своей каюте, набираясь мужества для встречи с капитаном Гэллантом. Долгие часы провела она в одиночестве на жесткой койке, пока наконец не заставила себя отпереть дверь каюты. Но и сделав это, никак не решалась шагнуть на палубу.

Какая судьба ожидает ее после того, как она предстанет перед глазами капитана? Суждено ли ей остаться в живых и довести свою миссию до конца? Сейчас ей слабо верилось в это.

Если же она потерпит поражение – что будет тогда с Валькуром и с дедушкой?

8

Несмотря на предостережения Корнелиуса, Доминик тихонько отворила дверь и поднялась по узким ступеням. Пусть она могла наткнуться на какого-нибудь отъявленного головореза-матроса – все лучше, чем торчать в этой тесной каморке.

Когда Доминик вышла на палубу, только-только вставало солнце. Как зачарованная, она глядела на рассветные лучи, танцующие на поверхности волн и сверкающие, словно бриллианты. Девушка вдохнула полной грудью живительный морской воздух, и в голове у нее прояснилось.

Внезапно она услышала над собой голоса и прижалась к перилам, боясь, что ее обнаружат. Спустя мгновение она подняла глаза и увидела на юте самого капитана Гэлланта, тот разговаривал с одним из своих людей.

– Как дела у Тома Битона, доктор?

– Раны глубокие, но они рано или поздно заживут. На твоем месте, Джуд, я бы последил за ним. Он уже грозился отомстить.

– Том Битон меня не беспокоит. Будем надеяться, что он усвоил урок и впредь не допустит, чтобы на корабль пробирались посторонние, – угрюмо отвечал Джуд.

Человек, которого он называл доктором, удалился, и капитан повернул голову в сторону Доминик. Она в панике проворно отпрыгнула за свернутую в рулон парусину, но, выглянув через несколько минут, убедилась, что он ее не заметил.

Боже милосердный! Значит, это из-за нее вчера наказали человека! Что за чудовище этот пират-капитан! И как она сумеет сблизиться с таким человеком настолько, чтобы выведать его секреты?

Желая лучше разглядеть капитана, который не отрывал глаз от восходящего солнца и, казалось, не замечал ничего вокруг, Доминик всем телом подалась вперед.

Его короткие черные как смоль волосы завивались на затылке. Капитан был в белоснежной сорочке с широкими рукавами, и не до конца стянутая шнуровка на груди позволяла видеть бронзовую кожу.

В этот момент Джуд повернул голову, и Доминик увидела его профиль – красиво вылепленные губы и прямой нос. Она не могла не признаться себе, что его черты полны аристократизма. И если бы было уместно так говорить о мужчине, она бы назвала его лицо прекрасным.

Да, он выглядел ошеломляюще красивым и благородным и совершенно не походил на пирата. Высокий и прямой, он стоял в горделивой позе, и даже от неподвижного от него веяло силой. Как может под такой прекрасной оболочкой, спрашивала себя Доминик, скрываться столь черная душа?

Казалось, и сам воздух, которым она дышала, подвластен Джуду Гэлланту. И ведь она целиком находится в его власти. Теперь Доминик страшилась его еще сильнее, чем прежде.

Забыв об осторожности, Доминик шагнула вперед и споткнулась о лежавший рядом канат. Нога девушки запуталась в тяжелых кольцах, и она упала, сильно ударившись о палубу.

Когда, стараясь превозмочь боль, Доминик оторвала голову от палубы, она увидела перед собой пару черных блестящих сапог. И, медленно подняв глаза, встретила взгляд голубых, мечущих громы и молнии глаз самого капитана Гэлланта.

Поняв, что он вовсе не намеревается помочь ей встать, Доминик с трудом поднялась на ноги и смело взглянула ему в лицо, хотя ее сердце бешено колотилось от страха.

– Что вы делаете на палубе? – гневно раздувая ноздри, спросил Джуд.

– Я… вышла подышать свежим воздухом. Я не думала, что встречу здесь кого-нибудь.

– Значит, вы дура. Вы что же, полагаете, будто корабль сам собой управляет?

Доминик почувствовала, как в ней тоже закипает гнев, но поборола себя. Она здесь для того, чтобы приручить этого пирата, а не бороться с ним, как бы ей ни хотелось поставить его на место. Она не очень ясно представляла себе, какие качества привлекают капитана Гэлланта в женщинах, однако решила, что кротость и мягкость помогут ей добиться своего скорее, чем резкие, пусть и справедливые, отповеди.

После нескольких коротких встреч с капитаном у Доминик сложилось впечатление, что этот негодяй, убийца и вор тем не менее человек умный и образованный. Скорее всего ему должны нравится женщины легкого поведения. Удастся ли ей убедить его в своей развращенности и при этом остаться целомудренной?

Морской бриз развевал ее волосы. Доминик шагнула к капитану, соблазнительно покачивая бедрами, – она не раз наблюдала, как это делали женщины в таверне.

– Капитан, – нежно промурлыкала она, – вы ведь наверняка меня помните.

– Как же я могу вас забыть, – сухо отозвался он. – Кажется, вы пытались убедить меня, будто занимаетесь своим ремеслом против воли.

Доминик вся сжалась от волнения, и ее охватил трепет, когда его глаза бесстыдно принялись изучать ее тело. Задержались на низком вырезе блузы, затем медленно спустились на округлые бедра под мятой красной юбкой, севшей от воды и не прикрывавшей лодыжек.

Она не дрогнув встретила его невозмутимый взгляд.

– Я не виновата, что я в таком жалком виде, моя одежда пришла в полную негодность, пока я вплавь добралась до вашего судна.

– Вплавь? – Гэллант, казалось, не поверил своим ушам. – Но это же опасно – подводные течения, да и акулы – вы что, сумасшедшая?

– Я же говорила вам: я в отчаянном положении и мне необходимо было покинуть Тобаго.

Его челюсти сжались.

– Ах, ну да. Теперь припоминаю – вы говорили, будто вас кто-то преследует. А не приходило ли вам в голову…

Доминик резко перебила его:

– Думайте, как вам угодно, капитан, но я действительно подвергалась смертельной опасности.

Ее лицо горело от унижения. Она сцепила руки и не отрываясь смотрела на них, боясь, что, увидев ее глаза, он сможет прочесть в них обман.

– Я опасаюсь за свою жизнь, – выдавила она из себя, и это, по крайней мере, было правдой. Но человек, которого она боялась сейчас больше всего, был сам капитан.– Мадам, – сказал Джуд, – вы перебили меня. С чего вам взбрело в голову, что вы найдете убежище на моем корабле? Вам было бы безопаснее среди мужчин, которые охотно платят за вашу… за ваши прелести. Мои матросы вряд ли окажутся такими же сговорчивыми.

– Вы говорите о вашей команде, а как насчет вас самого? Следует ли мне опасаться вас, капитан?

Его губы скривила презрительная усмешка.

– Меня вам нечего бояться, разве что вы еще раз покинете каюту без моего на то разрешения. Если вы сделаете это, то – поверьте мне на слово – ваша дверь будет заперта снаружи. У меня хватает забот и без того, чтобы беспокоиться еще о том, какое впечатление вы произведете на моих матросов. – Он пронзил ее взглядом. – Понятно?

Доминик опустила глаза в безмолвном отчаянии. Затем она собрала все свое мужество и взглянула ему в глаза.

– Я слышала, что раньше вы куда больше ценили женские прелести.

Он внимательно смотрел на нее. Эта женщина производила противоречивое впечатление. Она стремилась внушить ему, будто относится к представительницам вполне определенной профессии, и все-таки в ее облике было что-то невинное, что совершенно не вязалось с этим. У Джуда немедленно возникло подозрение: не подослали ли ее к нему на корабль намеренно?

– Что еще вы обо мне слышали?

– Еще я слышала, что, хоть вы и пират, вас не только боятся, но и восхищаются вами. И мне говорили, что вы любите женское общество.

– Если вам говорили, что меня тянет к женщинам вашей… ваших наклонностей, то вас жестоко обманули.

Доминик поняла, что подбиралась к нему не с той стороны.

– И какая бы женщина вам понравилась?

Взгляд Джуда скользнул мимо нее и обратился к морю.

– Дама, которую я бы сам выбрал.

Отчего-то эти резкие слова больно задели Доминик. На этот раз победа была на его стороне, но она соберется с силами и попробует еще раз. Она должна это сделать – деваться ей некуда.

– Если мое общество вам столь неприятно, капитан, мне ничего не остается, как покинуть вас, – холодно проговорила она.

– Погодите! – остановил ее Джуд. – Не знаю уж, какая прихоть привела вас на мое судно, но вам было велено оставаться в своей каюте, там вы и будете оставаться. Не принуждайте меня предупреждать вас еще раз.

– А если я ослушаюсь, что вы со мной сделаете? – Доминик вызывающе вздернула подбородок. – Отстегаете плетью, как того несчастного, который кричал от боли вчера вечером?

– И это было бы для вас вполне заслуженным наказанием, – невозмутимо парировал Джуд. – Будь вы мужчиной, и вопроса бы не было. Я приказал бы Корнелиусу отходить вас плетью без всяких сожалений. К несчастью, в данный момент я ничего не могу с вами поделать.

Он крепко взял ее за локоть и подвел к ступеням, ведущим вниз, в ее каюту.

– Ступайте вниз и запритесь изнутри. Но имейте в виду, завтра на заре нам предстоит сражение. И тогда вы, возможно, пожалеете, что вообще попали на этот корабль.

– Сражение?..

– Это, видите ли, наше занятие – сражаться. Если вас так удручает эта перспектива, вам следовало подумать о последствиях, прежде чем искать убежище на «Вихре».

– Но я никогда не думала, что…

Джуд знаком приказал ей замолчать.

– Вы уже знакомы с моим первым помощником, Корнелиусом. Он позаботится, чтобы у вас было все необходимое. Ему вы можете доверять, так же как и доктору Грэму. Но не вздумайте отпирать дверь кому-либо еще.

Доминик молча кивнула и юркнула в каюту, радуясь тому, что ей удалось отделаться всего лишь нагоняем. Оказавшись внутри, она села на койку и стала снова и снова мысленно перебирать свои впечатления от этой нечаянной встречи с Джудом Гэллантом.

Сражение, сказал он. Корабль могут потопить, а их всех убить! Неужели это кошмарное испытание никогда не кончится? Одно было Доминик очевидно: капитану Гэлланту она не понравилась. Может быть, явись она к нему такой, какая она есть на самом деле и попроси о помощи… Но нет, какое ему до всего этого дело. А теперь уже слишком поздно разыгрывать из себя невинность. Она уже убедила его в том, что она – женщина сомнительного поведения.

Она поежилась при мысли, какая судьба ее ожидает, если Гэллант разоблачит ее. Ей необходимо соблюдать крайнюю осторожность.

В дверь постучали, и, отомкнув ее, Доминик увидела на пороге Корнелиуса, который принес поднос с едой.

– Мэм, я подумал, что вы, наверно, проголодались. Кок специально для вас приготовил это блюдо, – добродушно проговорил он.

Она отшатнулась от него в гневе, потому что из слов капитана следовало, что именно Корнелиус бил плетью несчастного матроса.

– Мне ничего не нужно.

– Капитану не понравится, если вы откажетесь кушать и заболеете. Лучше бы вы передумали. Глядите, какие спелые фрукты я вам принес. Съешьте по крайней мере вот это, – указал он на спелый банан.

– Почему ваш капитан не приказал выпороть меня вместо того бедного матроса, который не сделал ничего дурного? Виновата-то была я. Я сделала все, чтобы никто не заметил, как я пробралась на корабль.

– Так, значит, вы все слышали.

– Ваш капитан обращается со своими людьми хуже, чем с животными. Он просто изверг.

Первый помощник капитана поставил поднос на стул и выпрямился.

– Если вы ищете, на кого бы свалить вину за случившееся, почему бы вам не взглянуть на себя. Это ведь вы, и никто другой, тайком пробрались на судно и вызвали гнев капитана. Мы здесь в неприятельских водах, – продолжал он немного мягче, увидев, как она побледнела. – Если матрос не выполняет своих обязанностей, мы можем все погибнуть.

– Я не понимаю, почему его надо было наказывать так жестоко, – возразила Доминик.

– Значит, вам неизвестны морские законы, мэм. Здесь, на борту «Вихря», хозяин – капитан. Его слово закон, и если кто-то нарушает этот закон, он должен отвечать за последствия.

– Но почему же, в таком случае, он не выпорол меня?

– Спросите об этом лучше самого капитана. – Корнелиус придвинул к ней стул с подносом. – А теперь будьте хорошей девочкой и поешьте. Неизвестно, сколько минет дней, прежде чем мы сможем подойти достаточно близко к земле и высадить вас на берег. До тех пор вы о-го-го как проголодаетесь.

Доминик кивнула, больше для того, чтобы успокоить его, чем оттого, что хотела есть.

Он тоже кивнул в знак одобрения и удалился. Доминик подошла к двери и повернула ключ в замке, хотя сильно сомневалась, является ли запертая дверь достаточной защитой от шайки пиратов.

Не в силах усидеть на месте, она подошла к окну и долго следила за безмятежными белыми облаками, плывшими по ярко-синему небу. Кто мог подумать, что она когда-нибудь окажется на пиратском корабле, во власти такого безумца, как Джуд Гэллант?
9
Джуд не отрываясь глядел на далекий корабль, казавшийся почти точкой на горизонте. Потом передал подзорную трубу Корнелиусу, который стоял рядом с ним на капитанском мостике.

– Что скажете, Корнелиус?

Тот сощурился и навел подзорную трубу на неизвестный парусник.

– Отсюда трудно сказать наверняка, капитан. Хотя, сдается мне, это французы.

– Спустить паруса и лечь по ветру. Позволим им догнать нас.

– Есть, капитан, – ответил Корнелиус и отдал приказ матросам. Те бросились к мачтам. Предчувствие близкого сражения привело команду в сильное возбуждение.

Время шло. День уже клонился к вечеру, когда фрегат, наконец, подошел достаточно близко: на его мачте развевался французский флаг.

– Поднять французский флаг, – приказал Джуд первому помощнику, – пусть половина команды оденется во французскую форму, а остальные на время скроются. Поднимите из трюма пятнадцать фляжек вина – мы передадим их французам. Только убедитесь сначала, то ли это вино, которое мы взяли с французского корабля.

Корнелиус усмехнулся, разгадав план капитана.

– Есть, капитан.

Поднявшись на цыпочки и выглянув из иллюминатора, Доминик застыла от ужаса: прямо на них полным ходом надвигался французский фрегат. Должно быть, это и было началом сражения, о котором говорил капитан Гэллант. Она в страхе зажмурилась, ожидая пушечного залпа, но его так и не последовало. Скоро корабль исчез из поля ее зрения, но она знала, что он где-то совсем рядом. Почему же капитан Гэллант дал ему беспрепятственно пройти мимо?

Заинтригованная, она крадучись выбралась из каюты и осторожно поднялась на палубу. Доминик пришла в совершенное недоумение, когда обнаружила, что матросы «Вихря» одеты во французскую форму.

Она подняла глаза на капитанский мостик и увидела капитана Гэлланта, тоже переодетого в мундир французского морского офицера. К ее величайшему удивлению, он громко переговаривался с капитаном другого судна, причем на чистейшем французском языке.

Доминик, замерев в ошеломлении, прислушалась:

– Капитан дю Плисси! Я давно наслышан про ваши бесстрашные подвиги, – дружелюбно кричал Джуд. – Счастлив наконец познакомиться с вами!

Капитан фрегата «Счастливый» был явно польщен.

– Сожалею, что никогда не слышал о вас, капитан. Я воевал с Нельсоном, этим английским псом. Так что, увы, последние два года я не появлялся в родных водах!

– В таком случае, разрешите преподнести вам вина из моих личных запасов, – отвечал Джуд. – Может быть, это вино приглушит вашу тоску по дому, ибо оно из самой Оверни! Я пошлю столько, чтобы хватило на всю команду!

– Что ж, благодарю вас. Я чрезвычайно тронут вашей добротой и с радостью приму ваш подарок!

Притаившись, Доминик слушала разговор двух капитанов. Конечно, она могла крикнуть и предупредить французов о том, что «Вихрь» – пиратский корабль и им грозит опасность. Но это стало бы прахом всех ее надежд выполнить задание полковника.

Она поспешила назад в свою каюту. Ей было тошно от всего, чему она стала невольной свидетельницей. Она легла на кровать и уткнулась лицом в подушку. До чего же я дошла, с горечью подумала Доминик!

Несколькими часами позже она все еще не спала. Она слышала взрывы пьяного хохота, доносившиеся с французского судна. Доминик не любила Наполеона Бонапарта, но тем не менее испытывала жалость к французским морякам. Они веселились от души, не подозревая, что змея уже приготовилась ужалить.

Сразу же после полуночи капитан и матросы «Вихря», с легкостью перебравшись на борт «Счастливого», захватили врасплох его захмелевшую команду.

Не прозвучало ни одного выстрела, и вскорости пьяный капитан и его офицеры были заперты в трюме, а матросы «Вихря», приняв управление судном, повели свою добычу в безопасный порт, чтобы передать ее в руки американских властей.

Джуд поторопился снять с себя ненавистный французский мундир и швырнул его подальше. Ему было не по душе подобное надувательство, пусть даже он имел дело с неприятелем. Он куда охотнее встретился бы с врагом в честном бою.

В дверь постучали, и, полагая, что это Корнелиус, Джуд пригласил его войти, сам тем временем расстегивая ремень и стягивая через голову рубашку.

– Я знаю, что вы собираетесь мне сказать, Корнелиус. И я с вами согласен. Мне самому претит притворяться другом, а потом захватывать пленных. Зато сегодня было спасено много жизней – как моих матросов, так и французов…

Он осекся, обнаружив, что в дверях стоит Доминик. Ее щеки горели румянцем, глаза смотрели в пол. Джуд быстро натянул рубашку, лицо его окаменело.

Доминик потребовалось все ее мужество, чтобы прийти к нему, и даже сейчас ее так и подмывало убежать. Но она не сдвинулась с места и старалась не выказать страха.

– По-моему, я велел вам оставаться в своей каюте, – жестко произнес он.

Она подняла на него свои сверкающие бирюзовые глаза, и он мгновенно был сражен ее красотой. До этой минуты он по-настоящему не присматривался к ее внешности.

– Капитан, – тихо промолвила она, – прошу вас, не наказывайте меня. Я пришла потому, что очень встревожена.

Он заметил, что она очень бледна.

– И что же вас тревожит?

– Мне необходимо знать, что случилось с французским кораблем и его командой. Неужели вы потопили его и убили всех людей? – В ожидании его ответа глаза ее округлились от ужаса.

– Если вам так необходимо знать, – раздраженно сообщил Джуд, – «Счастливый» направляется в дружественные нам воды с живой и невредимой командой на борту. Проснувшись поутру, эти разини будут страдать разве что от похмелья. Ну и, возможно, от уязвленной гордости, что их с такой легкостью взяли в плен.

– Значит, они не пострадали?

– А, теперь понимаю. Корнелиус говорил мне, что ваш отец был французом. Я полагаю, вас связывают с этими матросами патриотические чувства. Может, вы к тому же еще и поклонница Бонапарта?

Она смерила его надменным взглядом.

– Не воображайте, будто, раз я наполовину француженка, значит, непременно преклоняюсь перед Наполеоном Бонапартом. Могу уверить вас, что ничего подобного. Моя семья очень пострадала из-за него.

Джуд саркастически усмехнулся.

– Перед чем же может преклоняться женщина, подобная вам?

Доминик на мгновение позабыла о своей роли и чуть не выпалила, что она преклоняется перед людьми чести – такими, как ее дед и брат.

Вовремя опомнившись, она выжала из себя улыбку и откинула со лба спутанную прядь волос. При этом она позволила блузе соскользнуть с одного плеча, твердо вознамерившись выглядеть как можно соблазнительнее.

– Я преклоняюсь перед такими людьми, как вы, капитан, и умею делать их счастливыми.

Взгляд капитана стал задумчивым.– К сожалению, со мной у вас ничего не выйдет. Мне неизвестно, что такое счастье.

Внезапно ее потянуло к нему. Она ощутила в Джуде Гэлланте нечто такое, что тронуло ее до глубины души и заставило замереть сердце. Это было невероятно, ведь перед ней был пират – человек, лишенный чести.

– Я могу хотя бы попытаться сделать вас счастливым, – предложила Доминик, не имея ни малейшего понятия, как она намеревается совершить этот подвиг.

А Джуд тем временем пытался разобраться, куда подевалась неискушенность, которую он отметил в этой соблазнительнице при прошлой встрече.

– Корнелиус называл мне ваше имя, но я его позабыл.

– Меня зовут Доминик Шарбоно, – ответила она, подходя к нему ближе, хотя каждый шаг давался ей с трудом. – Если вы еще не нашли своего счастья, значит, не там искали.

Она прерывисто дышала, голос ее то и дело срывался, и в этом не было притворства. Доминик испытывала невероятное смущение.

– Я смогу дать вам радость… пусть на день, на неделю, а может, и на гораздо больший срок…

Она испугалась, когда Джуд вдруг осторожно обхватил ее лицо руками и, повернув к свету фонаря, стал изучать его черты.

Доминик задрожала. Ей хотелось вырваться и убежать, но она заставила себя улыбнуться.

– Я верю, красавица, что ты можешь осчастливить любого мужчину, но я обречен жить в аду. Ты не в силах мне помочь. Никто не в силах.

Она не могла оторваться от его ясных голубых глаз, полных тоски. Что же приключилось с этим человеком, что сделало его таким печальным? Внезапно ей захотелось положить его голову к себе на плечо и утешить его.

– Возможно, вы просто не хотите, чтобы вам помогли, капитан. Неужели нашлась женщина, ранившая вас столь глубоко, что вы закрыли свое сердце для всех остальных?

В это мгновение синева его глаз сделалась бездонной, и он ласково провел рукой по ее щеке.

– Я буду звать тебя моей русалкой, ибо ты явилась из морских волн, чтобы пленить меня, – проговорил он, не отводя от нее взгляда. – Я никогда не встречал таких глаз, подобных твоим. У них цвет бирюзовых волн Карибского моря. – Он нежно улыбнулся, и от этого у нее перехватило дыхание.

Нежность Гэлланта пугала Доминик куда больше, чем прежняя его грубость и жестокость.

– Может статься, ты и есть русалка, – продолжал Джуд, – созданная, чтобы околдовывать мужчин. А может быть, ты сирена, [2]что заманивает моряков на верную погибель. – Он пожал плечами. – Пусть даже и так – любой с радостью умрет в твоих объятиях.

Она не ожидала, но это случилось – его губы приблизились к ее губам, и он впился в них жадным, почти грубым поцелуем.

Доминик в панике изогнулась всем телом и уперлась ему в грудь руками, пытаясь вырваться. Но он держал ее крепко. В голове у нее помутилось, сердце билось как сумасшедшее. Еще никто и никогда не целовал ее с такой страстью. Внезапно он выпустил ее и сделал шаг назад, и она чуть не потеряла равновесия.

Он поправил блузу на ее плече и с сожалением улыбнулся.

– Ступай прочь, Доминик Шарбоно, не то я, пожалуй, передумаю и приму от тебя то, что ты мне предлагаешь.

Ей и в самом деле хотелось убежать. Его внезапная страстная вспышка ужаснула ее. Глубоко вздохнув, она храбро взглянула ему в глаза. Ее голос срывался от волнения:

– А если я захочу остаться на «Вихре»? Если захочу быть с тобой?

– Значит, ты дурочка, – неожиданно едко произнес он. – Здесь тебя не ждет ничего хорошего. Я человек без сердца и совести. Беги-ка, девочка, пока еще можешь, не то придет время, когда ты станешь проклинать этот день.

И Доминик действительно бросилась бежать. Она мчалась с такой скоростью, с какой могли нести ее ноги – пронеслась через всю палубу, проскочила по ступенькам, рванула дверь каюты и заперлась изнутри. Ее била дрожь.

Мысли, одна другой ужасней, крутились у нее в голове.

Как же ей увлечь капитана? Похоже, он вовсе не хочет ее. Он всего лишь забавлялся с ней, как с игрушкой.

Даже страх за брата и дедушку не мог пересилить того ужаса, который она испытывала сейчас перед капитаном Джудом Гэллантом.

А Джуд думал о Доминик. Наверняка она могла бы стать приятным развлечением, но он не имел ни времени, ни желания узнать ее ближе. Все, чего он хотел, – это убрать ее со своего корабля, но пока это не представлялось возможным. Он должен был выполнять возложенную на него миссию – вот о чем следовало думать в первую очередь.

И все же образ редкостной красавицы, которая столь загадочно возникла в его судьбе, продолжал тревожить мысли капитана.



10

Бросившись на свое узкое ложе, Доминик тут же уснула. В беспокойных сновидениях перед ней то и дело вставало лицо Джуда Гэлланта, и тогда ее начинало лихорадить и непонятным, незнакомым ранее томлением наливались груди.

– Нет, уходи прочь, – стонала она. – Я не хочу. Оставь меня в покое.

Ее разбудил корабельный колокол, за бортом все еще было темно. Почему ей так жарко? Она сбросила с себя одеяло и попыталась подняться, но, дрожа от слабости, снова рухнула на кровать и застонала. О, только бы перестала раскалываться голова! И отчего корабль швыряет из стороны в сторону?

Доминик не имела представления, сколько времени провела она в забытьи, не отрывая головы от подушки. Она слышала чьи-то голоса, но смысла разговоров уловить не могла.

– Я обнаружил ее в таком состоянии, капитан, – говорил Корнелиус. – Когда она не ответила на мой стук, я понял, что с ней что-то неладное, и отпер дверь своим ключом.

Она ощутила у себя на лбу прохладную ладонь. Кто-то заставил ее приоткрыть рот.

– Ее болезнь не заразна, – сообщил доктор Джуду. – Я подозреваю, что это всего лишь обыкновенная простуда – она наверняка подхватила ее, когда плыла к кораблю. Я в два счета вылечу ее и поставлю на ноги.

– Побудь с ней, пока ей не станет лучше, Итан, – сказал Джуд, встревоженный мертвенной бледностью девушки. – Пожалуй, мне будет нелегко убедить людей, что она не занесла на корабль какую-нибудь заразу.

Джуд порывисто вышел и поднялся на верхнюю палубу. Как он и подозревал, там уже собралась почти вся команда. Слышался приглушенный ропот.

– Я только что наведался к этой женщине, – сказал им Джуд. – Она всего лишь простудилась, и доктор Грэм заверил меня, что опасности заразиться нет.

– Нам не нужны на корабле женщины, – послышался голос одного из матросов, и остальные согласно закивали головами.

– Посадите ее в шлюпку, и пусть плывет куда хочет, – добавил другой. – От женщин на корабле ничего хорошего не жди – они приносят одни несчастья. Передохнем тут все от этой заразы, что она принесла с собой на борт.

– Выслушайте меня, – властно возвысил голос Джуд. – Разве я вас когда-нибудь обманывал? Если бы эта женщина представляла опасность для корабля или команды, разве не я первый сказал бы вам об этом? Есть тут кто-нибудь, кто ставит под сомнение мое слово?Матросы стали неловко переглядываться и переговариваться. Они больше не сомневались, что капитан говорит им правду.

Однако Том Битон все еще имел зуб на эту женщину и хотел, чтобы она была наказана. Когда он заговорил, в его голосе звучала откровенная злость:

– Мне из-за нее достались плетки. От этой женщины одни неприятности, и мое слово – пусть убирается, пока не случилось чего похуже.

Джуд смерил Тома таким взглядом, от которого тот поежился, хотя вовсе не был трусом.

– Кто ты такой, – прогремел наконец Джуд, – чтобы распоряжаться на моем корабле?

– Никому из нас не по вкусу, что женщина на судне, капитан, – вступился кто-то за Тома.

– А кто из вас посмеет сказать, что виновата эта женщина, а не Том? Разве она оказалась на борту не из-за его нерадивости? И не приходит ли вам в голову, что, будь кто-нибудь из вас так же невнимателен на вахте, Том первый бы потребовал его наказания?

Матросы в ответ закивали головами.

– Да чего уж там, вы, конечно, правы, капитан, – согласился вслух один из них. – И все же это не меняет дела: женщина на корабле – сущее проклятие.

– С этим я не спорю, – сказал Джуд. – Но я не выброшу беспомощную женщину одну в море. Если среди вас есть хоть один человек, способный послать ее на верную смерть, пусть сделает шаг вперед.

Воцарилась мертвая тишина. Никто не двинулся с места.

Джуд удовлетворенно кивнул.

– Вот теперь мы поняли друг друга. Я даю вам слово, что высажу ее на берег, как только мы увидим землю.

Том, несмотря на неудовольствие, почувствовал уважение к капитану, который одним усилием воли способен был держать этих людей в повиновении.

– Раз уж это моя вина, капитан, что она забралась на корабль, то я думаю, будет несправедливо спускать ее одну в море. Так что я согласен, пусть остается на борту, пока мы не придем в порт.

Джуд кивнул, убедившись, что бунт удалось предотвратить. Однако у него было предчувствие, что, если он не удалит Доминик с корабля, ничем хорошим это не кончится.

– Расходитесь по своим делам, – приказал он. – Сегодня вечером каждый из вас получит добавочную порцию рома.

Сквозь жар лихорадки Доминик ощущала присутствие человека с прохладными руками и тихим голосом. Шли дни, она набиралась сил и вскоре узнала в этом человеке доктора Итана Грэма. Иногда, просыпаясь по ночам, она замечала, что он сидит у ее постели и не сводит глаз с ее лица.

Как-то утром Доминик открыла глаза и обнаружила, что она одна. Впервые за эти дни почувствовав себя здоровой и отдохнувшей, она села в кровати и потянулась.

Дверь в каюту открылась, и на пороге появился мужчина. Увидев ее сидящей в постели, он облегченно улыбнулся.

– Я рад, что вам лучше. Через денек-другой вы совсем поправитесь.

Он был строен, темные волосы откинуты со лба назад, а в карих глазах светилось сочувствие.

– Вы, наверное, доктор Грэм, не так ли?

– Совершенно точно. А вы, мисс Шарбоно, были очень серьезно больны.

Доминик необходимо было выяснить, сколько драгоценного времени она потеряла. Сейчас она была не ближе к заветной цели, чем в тот день, когда впервые оказалась на «Вихре».

– Как долго я была больна, доктор Грэм?

– Три дня. Но особой опасности не было. – Он добродушно улыбнулся. – Но все-таки я должен предостеречь вас на будущее – не плавайте на такие большие расстояния. Я вообще поражен, как вы, такая хрупкая девушка, решились на это.

Три дня, с горечью подумала Доминик. Для дедушки, который так болен, это может означать целую жизнь. Она должна убедить доктора, что достаточно окрепла и может выходить из каюты. Иначе у нее не будет никакой надежды завоевать капитана.

– Доктор Грэм, если бы мне разрешили хоть немного погулять по палубе! Я убеждена, что морской воздух в два счета поставит меня на ноги.

Итан придвинул стул и сел подле нее.

– Может, вы и правы. Я поговорю об этом с капитаном – решения на этот счет принимает только он.

Она посмотрела в ясные честные глаза доктора и спросила себя, как подобный человек оказался на борту пиратского корабля.

– У вашего капитана злой нрав, я боюсь, он не станет особенно считаться с личными желаниями.

Итан с изумлением взглянул на нее и весело расхохотался.

– По-моему, вы первая женщина, которая видит Джуда в таком черном свете. Как забавно.

– Если судить по моим собственным впечатлениям, я как-то не заметила, чтобы он был склонен щадить женские чувства.

Доктор посерьезнел и заговорил – скорее сам с собой, чем с Доминик, хотя та об этом не догадывалась:

– Вы не должны судить его слишком строго. Когда-то Джуд был добрым и верным мужем. Когда его жена умерла, он совершенно переменился и стал таким, каким вы видите его теперь.

Девушка припомнила, как полковник Марсо упомянул о том, что у капитана Гэлланта умерла жена, но Доминик было трудно себе представить этого человека, скорбящим по женщине. Доктор, видимо, знает его не так хорошо, как ему кажется, решила она.

– Вы защищаете его, но я сомневаюсь, стал ли бы он благодарить вас за это. В конце концов, он всего лишь кровожадный пират.

Внезапно на глаза доктора набежала какая-то тень, и он встал. Вид у него был уже не такой дружелюбный.

– Все мы на борту «Вихря» всего лишь кровожадные пираты. Однако вы прекрасно знали об этом, когда вознамерились проникнуть сюда. – Он устало направился к выходу. – Я поговорю с капитаном о вашей просьбе. Я убежден – он разрешит вам прогуливаться по палубе, если вас будут сопровождать.

Доминик почувствовала, что чем-то обидела доктора, а этого ей совсем не хотелось.

– Вы кажетесь совсем не таким, как остальные на этом корабле. Я не могу поверить, что вы одобряете их бесчеловечные поступки.

Итан остановился у двери и обернулся к Доминик.

– А разве кто-нибудь из нас таков, каким кажется? – мрачно осведомился он. – Взять, к примеру, вас. Вы по собственной воле признались, что работали в таверне «Голубой Пес». – Его глаза не отрывались от ее лица. – Однако, глядя на вас, трудно представить, что вы можете заниматься подобным ремеслом.

Доминик опустила голову, прикрываясь от доктора завесой из волос. В который раз ей пришлось пережить унижение, которое навлекла на нее ее собственная ложь. Ей не хотелось, чтобы доктор думал о ней дурно, но сказать правду она не смела. Как бы он ни был добр по отношению к ней, в конце концов, он тоже сообщник капитана.

Когда она подняла голову и взглянула на него, в ее глазах светилась невыразимая печаль.

– Все мы делаем то, к чему принуждают нас обстоятельства.

– Вы делаете то, к чему вас принуждают обстоятельства, а капитан делает то, что считает правильным. – Он произнес эти слова мягко, не имея намерения упрекнуть ее. – Вспомните об этом, когда вам в следующий раз придет в голову судить его, мисс Шарбоно.Когда доктор удалился, Доминик выскользнула из кровати и обнаружила, что одета в мужскую рубашку, которая доходила ей до колен. Очевидно, это доктор переодел ее во время болезни. Сняв с кровати одеяло, она накинула его на плечи и принялась по всей каюте искать свою собственную одежду.

В дверь постучали, и, когда Доминик открыла, вошел Корнелиус со стопкой одежды.

– Капитан разрешил вам гулять по палубе, но только в сопровождении доктора Грэма или со мной. Я порылся в сундуках и нашел для вас кое-что подходящее из одежды. Может, матросы будут обращать на вас меньше внимания, если вы тоже оденетесь моряком.

Она взяла из принесенной им стопки пару вылинявших голубых штанов с белыми полосками и внимательно их осмотрела.

– Не хотите же вы, чтобы я надела брюки. Это было бы… неприлично, неслыханно… Нет, я не могу этого сделать!

Корнелиус с любопытством посмотрел на нее, отметив про себя краску стыда, залившую ее щеки. С какой стати женщина с запятнанным прошлым, промышлявшая тем, что ублажала мужчин, теперь беспокоится о том, достаточно ли она прилично одета? Наверное, ему никогда не понять, что происходит в голове у женщин.

– Прошу прощения, мэм, но если вы хотите гулять по палубе, вы не должны привлекать к себе внимания. Таково распоряжение капитана.

– А где моя собственная одежда? – сердито спросила Доминик.

– Кок хотел вас порадовать – и выстирал вашу юбку и блузу. А теперь он места себе не находит, потому что они развалились на лоскутки.

Он протянул ей пару коричневых сапог с отворотами.

– Поглядите-ка, – в его голосе зазвучала гордость. – Я даже умудрился найти для вас обувь. Эти сапоги когда-то носил юнга, на вид совсем ваш размер.

Доминик быстро приняла решение: единственный способ увидеть капитана – это выйти из каюты. А выйти из каюты можно, только одевшись так, как требует капитан. Она вздохнула.

– Я не хотела бы показаться неблагодарной после всего, что вы для меня сделали. Я надену все это.

– В таком случае, приготовьтесь. Я скоро вернусь и буду сопровождать вас на прогулке.

Доминик заметно повеселела, шагая по палубе рядом с первым помощником капитана. Ее стройная фигура совершенно потерялась в мешковатых штанах и рубахе, волосы были спрятаны под ярко-красным беретом. Впрочем, ее все равно сопровождали похотливые взгляды и недовольное ворчание кое-кого из команды. Она решила не обращать на это внимания.

– Какой чудесный день, – сказала Доминик, наслаждаясь солнечным светом. – Ведь я родилась и выросла на острове, поэтому обожаю бывать на открытом воздухе. В отличие от многих моих подруг, я никогда не любила заниматься вышиванием и прочими глупостями для благовоспитанных девиц. Я предпочитаю прогулки верхом по плантации…

Она замолчала, боясь, что выдала себя. Но взглянув на Корнелиуса, с облегчением вздохнула, так как его внимание явно было занято совсем другим.

– Эй, вы там, – крикнул первый помощник одному из матросов, – завяжите-ка этот узел заново, может, на этот раз вам удастся затянуть его потуже! Вы же знаете, капитан не терпит на корабле разгильдяйства.

Корнелиус отошел от Доминик, чтобы проверить работу матроса, и она посмотрела на капитанский мостик. Так и есть, капитан был там, словно монарх, обозревающий свои владения. Его взгляд задержался на ней лишь на мгновение, а затем он отвел глаза, как будто она была недостойна его внимания.

В этот момент налетел неожиданный порыв ветра, сорвал с головы Доминик берет и забросил его за ограждение борта. К ее ужасу, достать берет было почти невозможно.

Надеясь, что за ней никто не наблюдает, Доминик наклонилась вперед и попыталась все же дотянуться рукой до берета. Но в тот момент, когда ей уже совсем было удалось его схватить, корабль качнуло, Доминик не смогла удержать равновесия и полетела за борт.

Она с такой силой ударилась о воду, что у нее перехватило дыхание, и она почувствовала, как вода сомкнулась над ее головой. Она стала опускаться все глубже и глубже в соленую пучину.

В безумном страхе она заработала руками и ногами, стараясь вынырнуть на поверхность. Но все ее усилия, похоже, были тщетны. Штаны и тяжелые сапоги тянули ее ко дну.

И когда легкие ее, казалось, готовы были разорваться от нехватки воздуха, Доминик почувствовала, как чья-то сильная рука подхватила ее и быстро вытянула на поверхность воды.

Первый вдох причинил ей боль, и она закашлялась, ухватившись руками за шею мужчины, который ее спас. Силы оставили ее, и она беспомощно положила голову на плечо своему спасителю, думая, что это Корнелиус.

Услышав резкий голос Джуда, Доминик замерла.

– Мисс Шарбоно, вы в порядке?

– Я… Думаю, что да.

Подняв на него глаза, она прочитала в его взгляде укор.

– Что заставило вас сделать такую глупость? – сердито спросил он.

– Берет, – ответила она, обмякая от слабости в его руках. – У меня унесло берет.

– Настоящая сирена из Гомеровой «Одиссеи», – ехидно заметил он, хватаясь одной рукой за веревочную лестницу, брошенную Корнелиусом. Когда они взобрались на палубу, Джуд передал ее своему первому помощнику.

– Корнелиус, – резко бросил Джуд, – проследите, чтобы эта женщина снова не попала в какую-нибудь беду, и попытайтесь держать ее подальше от воды. В следующий раз я позволю ей утонуть.

– Есть, капитан, – ответил первый помощник, с беспокойством оглядывая Доминик. – Вы не ушиблись, мэм? – спросил он, ставя ее на ноги.

У нее хватило сил только на то, чтобы покачать головой, и Корнелиус повел ее прочь, бережно поддерживая под локоть. Но, сделав несколько шагов, она зашаталась и потеряла сознание. Не успей Джуд вовремя подхватить ее, она упала бы на палубу. Его каюта была ближе всего, и, взяв Доминик на руки, капитан понес ее туда.

Корнелиус вбежал в каюту первым, схватил с кресла плед и укутал Доминик, пока Джуд бережно укладывал ее на постель.

– Сходите за Итаном. Я хочу убедиться, что она ничего не повредила при падении в воду.

Доминик открыла глаза и увидела склонившегося над ней капитана.

– Не везет вам, бедняжка, да? – тихо проговорил он. Выражение его лица было почти нежным.

Непонятно отчего, но его доброта исторгла из ее глаз слезы. К счастью, порадовалась про себя Доминик, лицо ее было мокро от морской воды, и он не заметит, что она плачет.

– Вам стоило бы переодеться, капитан, – только и нашлась она.

– Это верно, – согласился тот. Он торопливо порылся в сундуке, ища сухую одежду и сапоги. Затем направился к двери и, взявшись за ручку, произнес: – Вы останетесь в моей каюте до тех пор, пока доктор не сочтет, что вы достаточно оправились, чтобы вернуться в свою.

Она приподнялась на локте, взгляд ее выразил беспокойство.– Это ваша каюта?

Догадавшись, что она подозревает, будто он принес ее к себе с недобрыми намерениями, он нахмурился и повернулся к двери.

– Вам нечего меня опасаться, мисс Шарбоно, у меня хватает дел и без вас.

Доминик не могла не заметить то, как мокрая рубашка облепила его широкую грудь. Он провел рукой по темным волосам, и она, отчего-то почувствовав смущение, отвела глаза.

– Спасибо, капитан, за то, что вы спасли мне жизнь. Я бы наверняка утонула, если бы вы не бросились за мной.

Он хмуро посмотрел на нее.

– На мой взгляд, вы проводите в воде слишком много времени. Я бы советовал вам избавиться от этой привычки.

Не произнеся больше ни слова, он вышел из каюты.

Доминик повернула голову и оглядела комнату. Вот ее шанс – она была одна в его апартаментах! Может быть, она успеет просмотреть его личные бумаги, пока никто не вошел.

Но тут, к ее невероятному разочарованию, появился доктор Грэм. Он внимательно осмотрел ее и констатировал, что прыжок в воду обошелся для Доминик без каких-либо последствий.

Ей ничего не оставалось, как позволить Грэму проводить Доминик в ее каюту, где он заставил ее переодеться в сухую одежду, а затем отправился с докладом к капитану.

Она во что бы то ни стало должна вернуться в каюту Джуда. Доминик была совершенно убеждена, что найдет там сведения, которых так добивался полковник Марсо.

КОНСТАНС О БЕНЬОН