Пояс Ориона

    Дни сейчас –  ясные, ночи – безоблачные.
    Привычно стоя у окна, смотрю в совершенную чернь небесную. Окно моё – на юг.  Картину великолепной ранневесенней ночи ограничивают само окно и дом справа, торец которого, за ажурной вязью трёх берёз,  кажется совсем рядом. Одна из берёз, та, что дальше от меня, достигает уровня девятого: как-то незаметно выросла на глазах за время моего обитания здесь. С высоты четвёртого соседняя девятиэтажка уходит в самое небо, как башня Вавилонская. 
    Я наблюдаю звёздные кристаллы. Особенно хороши те, что переливчаты: прозрачное серебро сменяется то мягкой голубизной, то едва уловимой краснотой, и вновь – в серебро. Они непрерывно пульсируют – живут… Изумительный, непостижимый мир Творца. Но я – хуже любого Средневекового астронома. У меня нет не только идеальной Средневековой тьмы, но и высокой башни нет, и остроугольного колпака, и звёздчатого плаща,  и трубы, и даже очки мои не дают мне идеальной остроты зрения. Тем не менее, я смотрю на звёзды.
    Справа, над самым краем крыши башни Вавилонской , чуть наискось относительно горизонта, над верхушкой берёзы, замечаю  три миниатюрные, тесно выстроившиеся рядком  яркие звёздочки, строго на равном расстоянии друг от друга.
Странно, что я, звездолюб,  звездофил (как бы ещё себя окрестить?) заметила их лишь сегодня.  Наверняка, они сияют тут каждый раз, когда небо, как сейчас, без пятен и изъянов,  когда оно безупречно  для изучения жемчужной россыпи. 
     У меня нет и знаменитого астрономического каталога Марина Мирою, за который  этот скромный школьный  учитель астрономии,   персонаж   «Безымянной звезды»*, заплатил фантастические двадцать две тысячи леев при скромном жаловании  в одиннадцать тысяч, вызвав этим сумасбродным поступком переполох целого провинциального городка.  За «книгу без картинок», как недоуменно, в изумлении, заметила случайная, стремительная, холодная и прекрасная   звезда из далёкого Космоса –   столичная красавица Мона.  Мона, которая, всего на одну ночь впорхнув в унылый и полусонный, но никогда не спящий  провинциальный городок, стала живой, тёплой и настоящей, и так же неожиданно покинула своего астронома, как и явилась ему, потому что «звёзды никогда не отклоняются от своих орбит».
     В отличие от  Марина, у меня есть интернет, и я довольно быстро делаю открытие, равноценное  открытию моего трогательного героя. 
     Нет, я не открыла новых звёзд. Передо мной – всего лишь пояс небесного охотника Ориона, который известен людям с незапамятных времён.  Песочными часами разбегаются от трёхзвёздного  кушака четыре другие звёзды, из которых две  –  самые яркие: выше и левее – красный гигант Бетельгейзе; ниже и правее – голубой сверхгигант Ригель, и ещё, третья по яркости  – Беллатрикс – Звезда амазонок… Есть и другие… Их много. Ведь это – самое большое созвездие нашего неба.
    Но и этого перечня достаточно, чтобы понять,  ради чего  Мирою с одержимостью экономил  несколько  лет, давал частные уроки, штопал себе носки, откладывая лей за леем –– чтобы  заполучить заветный каталог и с восторгом  убедиться, что  открытой им звезды  в каталоге нет!  А мои ––  есть.
    «Что же это у вас за жизнь... Если нет даже времени посмотреть на Большую Медведицу? Она уже сотни тысяч лет на небе, а вы ее даже не видели!»  – восклицает потрясённый Марин, узнав, что Мона никогда не видела Большую Медведицу.
    Что же я за астроном, если не знала Ориона?!
    Бетельгейзе…
    Лет пять назад я сочинила пышное звёздное посвящение сыну,  назвав его  «Век Золотой Вселенной». Я воспела тогда и Бетельгейзе, даже не подозревая, что ясными ночами имею счастье видеть глазами, не вооружёнными трубой астронома,  этот космический бриллиант, «звезду второй яркости, но первой величины».
    Размеры Бетельгейзе таковы, что если бы невидимая магическая сила поместила её на место нашего Солнца, эта «малышка» своими размерами достигла бы Марса! –  Представляете?! Она заполнила бы собой всё пространство, включая орбиты Венеры, Земли и захватила бы в плен сам воинственный Марс. И что  –– наше маленькое  Солнце перед величием Бетельгейзе?!
    Я смотрю на искры Её красноватого сияния.  Кстати, красный бриллиант – самый редкий и дорогой  камень в мире.  Не зря моя Бетельгейзе сияет на небе, словно  – на чёрном бархате витрины ювелира.
    Я счастлива своим открытием, как был счастлив своим  учитель Мирою. Вот только название для всех «моих»  звезд в пояске Ориона давно придумано:  Альнитак, Альнилам (что в переводе с арабского означает «нить жемчуга»), Минтака.  Ведь они, как и Большая Медведица, «сотни тысяч лет на небе», и кто-то давным-давно открыл их до меня.
    Но у всякого  ––   своё небо.  И всякому дан свой день для открытий.

18.03.2025
   
*«Безымянная звезда» –  пьеса румынского драматурга Михаила Себастьяна (псевдоним Иосифа Хохнера)