По следам на Патриарших

Москва тридцатых, зной и пыль,
На Патриарших странный гость.
Так начинается та быль,
Где явью обернётся злость.

Воланд — сам дьявол во плоти,
Но справедливости слуга.
Он видит всех людей внутри,
Их души — как с реки вода.

А Мастер — гений без наград,
Писатель, сломленный толпой.
Роман о Понтии создав,
Он потерял, смысл, и покой.

Его любовь — как свет звезды,
Прекрасная и верная душа.
Для Маргариты нет беды,
Что не снесла бы, Мастера любя.

Иван Бездомный, был поэт наивный,
Свидетель странных тех чудес,
В больнице понял — мир двуликий,
И правда скрыта меж небес

А Берлиоз, редактор современный,
Не верил в дьявола, тем более в Христа.
Трамвай решил судьбу мгновенно —
Предсказанная Воландом беда.

Фагот-Коровьев, длинный, тощий, тонкий
Был в клетчатом, и с треснувшим пенсне.
Шутник и плут, но тьмы посланник,
Наказывал людской порок везде.

А, рыжий демон силы Азазело,
С клыком, уродлив и жесток.
Но Маргарите  служит верно,
Когда приходит её срок.

Гелла, вампирша полуночи,
Прислужница в квартире зла.
Красива, но смертельно хладна,
Как ночь безлунная сама.

Кот Бегемот — философ-шельма,
С повадкой барской и хвостом.
Он примус чинит неумело,
Но мыслит ясным языком

Римский, Варенуха, и Степа Лиходеев —
Все жертвы страха своего.
Кто трус, кто лжец, кто лицедеи —
Всем воздалось за естество.

А в древнем мире, в том Ершалаиме,
Понтий Пилат вершит свой суд.
Над Иешуа, бродягой мирным,
Чьи речи о добре текут.

Понтий Пилат, он прокуратор Иудеи,
Трус, предавший всю правду и любовь.
Он вечно мучится, жалеет,
Что отпустил на казнь Христа.
 
Иешуа Га-Ноцри, бродяга мудрый,
Учил, что трусость — главный грех.
Его слова просты и чудны:
"Добро ведь делится на всех".

А Маргарита, ведьма поневоле,
Летит над городом ночным.
Ради любви на всё готова,
Ведь Мастер очень ей любим.

Финал романа учит мудро:
За трусость — вечная вина.
Любовь сильнее смерти лютой,
А правда — выше, чем слова.

Не свет, не тьма, но равновесие —
Вот главный вывод мастерства.
И рукопись не знает тления,
Когда там вложена душа.