Голубь и штурвал

И вот, в один из дней, когда горизонт казался безупречно ровным, штурвал заметил вдалеке неопределённый объект. Он не был отчётливой точкой на карте, а лишь неясной фигурой, вызывающей странное, почти необъяснимое притяжение.

Штурвал начал медленно поворачивать свою ось, направляя корабль к волнующей цели. В каждом обороте его спиц отражалось новое чувство — от страха до непреодолимого желания разгадать тайну этого призрака и понять, что случится, если приблизиться поближе.

Штурвал мечтал. Он плыл, ослеплённый волнами собственного воображения. Иногда был серьёзен и задумчив, а иногда растворялся в лёгком дыхании ветра. Море омывало его солёностью, а шторм сдирал пыль, накопившуюся за дни палящего солнцестояния. То он блестел, то казался липким, но ожидать постоянства не имело смысла.

В этом решающем повороте у штурвала появился дополнительный винтик. Он превращался в символы любви и разлуки. В нём всё больше рождалась интуиция, а рационализм и логическая цепочка всё больше напоминали хвост павлина, распадающийся на цвета и формы.

Увлечённый плаванием по бескрайнему морю образов, штурвал бился о непреодолимые волны. Иногда он проходил сквозь них, стремясь преодолеть страхи и беспокойства.

Порой он замирал, когда возле лодки появлялись плавники акул. Они то рисовали, то писали на гладкой голубой поверхности. Штурвал наблюдал, стараясь не мешать их мощной игре начертания ребуса.

Потом он собирал свои силы и дерзал двигаться вперёд — к той силе, о которой не было ни очерков, ни попыток разгадать предчувствие.

И вот, подплывая ближе, он разглядел силуэт. Волнистый, местами пушистый. «Белый комочек», – подумал он и набрал скорость. Но внезапно существо взмахнуло крыльями и, оставив за собой огромные волны, скрылось вдали. Штурвал пошатнулся.

— О, нет! Куда ты? Я… ты… мы должны поговорить… — закричал он, но ветер крал его слова.

Проходили дни в раздумьях и тревогах. Близость превратилась в душную тоску и смертельную рану. Глаза штурвала раздувались, как тучи, и взгляд исчезал за чёрной завесой.

Но в одну из ночей, когда сильный дождь бил по поверхности блестящего обода, штурвал пытался стряхнуть с себя нелепые слёзы. В тот момент, когда он отряхивал очередную каплю, влетел мокрый белый голубь и сел прямо на него. Острые ноготки царапали лакированные рукоятки, а сам голубь смотрел в глаза, прижимаясь всё сильнее и начерчивая что-то непонятное.

Он был белоснежным, с зелёными глазами, чьи зрачки пронзали глубиной. Оперение напоминало воздушное платье, и от его лёгкости штурвал замирал, боясь нарушить эту невесомость. Голубь трижды постучал своим клювиком, словно оставляя тайный знак, затем взмахнул крыльями, взлетел на самую высокую часть корабля и больше никогда не улетал.

В этом путешествии плывут вместе штурвал и голубь. Их жизни сошлись в тайне, и эта тайна до сих пор скользит по морю.

17 03 25
Болонья