Лучший распасовщик

Послала с тазом детского белья.
Ты нехотя направился к верёвкам.
Жена, иглой исследуя клеёнку,
из кухни посмотрела — как развесил.
"Не спорю, в ресторации был я,
но с бабой — никогда. Не куролесил.
Распостранили заговор быдлячий!
Ну выпили, проигрывал в бильярд.
Цыгольник Герман был и был Билявский".

Спустился позже, вмазать по лицу
соседу (обмочил пододеяльник).
На лавочке вели подсчёт деяний,
но ты и половины не запомнил.
Хотя и доставалось подлецу,
но память ненадёжна у запойных,
политиков, врачей и салабонов.
В прихожей наскочил на поцелуй:
простила за загул, и слава богу!

Пластинки покупали у стиляг.
Крутили днём и ночью, пили водку.
С недавних — не нуждался в переводах
(английский подтянул друган по службе).
"Послушай, все таланты усреднят.
Им нужен плебс, но глупый и послушный". —
заметил кореш — Коля Игнатенко,
а ты косноязычно бросил: "Я
не буду становиться ихней тенью".

За годы отдалились от родни,
а в дни получки ездили к стилягам,
где всякий раз в посудинах стеклянных
хозяйки подавали разносолы.
Удачу, видно, в детстве обронил,
когда гремел как лучший распасовщик.
В дни сборов ты, как правило, пил — ужас,
но после пьянок бедный организм
недели на' три ставил на просушку.

Стихи копились. К мэтрам не спешил.
И дочь росла, и время утекало.
"Тебя не напечатают?" "Тем мало!" —
Жена сняла застиранную блузу,
и сделала неброские стежки:
"Ты главное — пиши". "Конечно — буду! 
Скажу, не веря в бога, — коль поверишь!? —
я понял, мои лучшие стихи
сопят в углу в плетёной колыбели".