Чаепитие

Теперь каких только выкрутасов нет. Чему и дивиться. А раньше на чайнике ситечко - и уже для меня чудо чудное. Сидишь, смотришь, как горячие набухшие чаинки собираются в серебряном решетке, а в чашку из стеклянного носика чистый чай льётся. И надо же такое придумать...

Бабушка около стола ходит. Настасья скажет ей:
- Мне в высокую чашку наладь. Споловину чаю, споловину горячей паренки с печи.
Молоко в её чашке взовьётся, забелится, будто облако перед грозой. И зачем ей ситечко. Всё равно чаинок было бы на дне не видно....

- А мне в мою, со цветком, в широку, - из-за самовара прошамкает Марина. - Да со шкапу сухариков дай, мочить буду.

Ольга с краешку лавки, всё в окно, всё в окно... Бабушка её называет "девица на выданье". Своего Володьку на улице высматривает. Чашка у неё без ручки. Безрукая, говорит бабка Настасья, не подступишься, все пальцы ожгёшь. Ольга через ситечко чаю налила, и сухой заварки, пока бабушка не видела, щепотку сверху сыпнула. Она так любит. Чаинки закружились, налипли по золочёным краешкам, на Ольгины пухлые красные губы.

- Володька оближо, - смеётся над ней дедушка Яша.
-Уж какой сахар-от стал непутёвый, - колет он щипчиками белые кубики. - Весь в иголочку. Крошится как весенний лёд. Бывало вот (он любит так говорить) с одним оглызком самовар выфыркашь. А нонеча на один стакан и хватат.
Стакан у него в подстаканнике. А через вырезное оконце, будто крёжевую воду видать, до того тёмен и крепок чай.

Пьём. Я из блюдечка. Бабушка нескоро. Марина ложечкой сухарики ловит. Настасья с пальцев прифыркивает. Дедушка с прищуром.
Одна Ольга торопится из-за стола убежать.
- Ужо-ко, - оговаривают её старухи. - Выскочишь замуж-то, дак бывать и чаёвничать некогда будет...