Его судьбы бегущая строка...

Сегодня замечательному поэту Глану Онаняну исполнилось бы 92 года. Вот уже четыре года его нет с нами, но Поэзия удивительного поэта живёт!
Приведу несколько публикаций о Глане!
2005год:Моя рецензия на книгу стихов Г.Онаняна "Моей судьбы бегущая строка".
И несколько стихотворений Г.Онаняна разных лет.

Александр Сичанин
СОСУЛЬКА ВЕЧНОСТИ

      
    Глан Онанян, "Моей судьбы бегущая строка", — М., МГО СП России, 2005г
     Меня просто поразили и заворожили такие строчки Глана Онаняна из его новой книги стихов:
      "Ликуй! Вода сочится талая
      Как жидкий свет небесных сот,
      И Муза умственно отсталая
      Сосульку вечности сосёт…"
      ("Весна фаталиста", стр. 52)
      
     отсюда и название статьи…
     Книга начинается с удивительного пролога:
      
     Стихи поэта не судите строго:
     Земная жизнь сурова и строга,
     Но в храм небесный прянет из острога
     Моей судьбы бегущая строка,
      
     Её огни намечены пунктиром —
     Течёт созвездий млечная река,
     Но в некий час взойдёт над целым миром
     Моей судьбы бегущая строка:
      
     Пускай я шут, пускай я презираем
     В своей дежурной маске остряка,
     Но знаю: ад соединяет с раем
     Моей судьбы бегущая строка!
      ("Название книги", стр. 8).
      
В 1996 году В.Баевский в своей
книге для "нового поколения" "История русской поэзии" задаёт в предисловии к ней вопрос: "Что такое поэзия"? И перечисляя, по его мнению, свойства настоящей поэзии, он особо останавливается на нескольких: "умение располагать слова так, чтобы в них одновременно мерцали, просвечивали одно сквозь другое несколько значений, искусство внушать чувства и мысли окольным путём помимо прямых значений слов, умение увидеть и показать мир с неожиданной стороны, непривычное в привычном, говорить одновременно о вечности и своём времени…"
     Меня не покидает мысль, что В. Баевский, описывая эти свойства, как бы предвосхищал, что спустя десятилетие появится на свет книга стихов Глана, в которой собраны воедино все эти свойства, более того, находясь во власти русского языка, такой поэт, как Глан Онанян, ещё и сам "в известном смысле берёт на себя функцию народа: отбирает слова, вводит новые, меняет их значения, правила их соединения" и что самое главное, он не только имеет свой взгляд на мир, не только "свои смыслы, но и свои построения смысла":
      
     Что там в мире за окном
     Лес, охваченный огнём
     Бледно-золотого листопада,
     Или серый зимний день,
     Или синей ночи тень
     Да луны лимонная лампада?
      
     …Как там в мире без меня,
     Без волшебного огня,
     Чей полёт — от ада до рая?
     Ах, спешат мои часы,
     И безбожно врут весы,
     Меру дел моих определяя…
      ("Что там в мире за окном",
      стр. 168)
      
     "Свои построения смысла"— это удел поэтов с особым поэтическим мышлением, и здесь на первый взгляд должен выйти диктат языка. Но как сказал в своей нобелевской речи И. Бродский: "Диктат языка — это есть то, что в просторечии именуется диктатом музы, на самом деле это не муза диктует вам, а язык, который существует у вас на определённом уровне помимо вашей воли". Какой же должен быть уровень языка Глана Онаняна, когда рождаются такие строки?:
      
     "В чём счастье, если разобраться,
     А может быть, ответ таков:
     На крышу старую взобраться,
     Минуя рухлядь чердаков,
      
     К шершавой смуглой черепице
     Прильнуть обветренной щекой,
     И никуда не торопиться,
     Вкушая солнечный покой,
      
     Смежить усталые ресницы,
     И улыбнуться детворе,
     И самому себе присниться
     Мальчишкой вечным во дворе…"
     ("Тёплая крыша", стр.32)
      
     Когда я прочитал это стихотворение одной известной актрисе, не буду называть её имени, она меня попросила ещё раз его повторить, а потом неожиданно воскликнула: "Неужели не перевелись ещё такие поэты на земле русской?" И мне показалось тогда, что она прослезилась. Но когда она узнала, каким тиражом вышла эта книга, была очень удивлена…
     И тут я вспомнил мытарства поэта, который по оценке Якова Козловского "давно и прочно занял в русской поэзии своё достойное незаёмное место", с волнением ожидавшего выхода этой книги, чтобы она стала достоянием людей и ещё, быть может, потому, что муза его, с которой он прожил "много дней и много ночей" отпустила, дала добро:
      
     "…Муза моя, мы жили — как не жили
     И в мире дела нет никому,
     Какие думы мы в душах нежили,
     Прежде чем тихо уйти во тьму"
     ("Верность", стр. 104)
      
      "Поэт стремится,— как отмечал в своёй статье "О том, что над нами" прозаик и кинодраматург А. Зурабов,— к осознанию жизни как очищающего испытания, как свидетельства всемогущества Духа". И Глан Онанян, "как истинный поэт, пишущий только по очень серьёзному внутреннему поводу, на нелёгком пути своего творчества вплотную подошёл к Богу, который в нас. Бог для поэта — это Поэзия, с таким же успехом он мог быть назван Совестью — это уловка атеиста, избегающего слова (но не понятия), лишающего нас права на разочарование и потерю надежд". И в новой книге стихов этот большой поэт близок к обретению веры:
      
      "Поплутав по дорогам
     И совсем без дорог,
     Я стою перед Богом,
     Я без веры продрог —
      
     Я стою перед Богом
     Нищ и наг, сир и сед,
     Как-то косо и боком,
     Как подвальный сосед:
      
     Без защиты негоже
     И в последнем строю —
     Принимай меня, Боже,
     Под защиту свою!"
     ("Я стою перед Богом…",
      стр. 190)
      
     У Глана Онаняна есть одна тайна, которую он никогда не выказывает, но и ни от кого не скрывает. Какой бы темы он ни коснулся, он всегда верен себе — всё начинать как в первый раз, значит, всё видеть в новом свете сквозь призму чудотворства, и он готов "оставить перо и лампу потушить", чтобы уйти по "взгорьям и оврагам в окрестности души". Именно там сокрыта, мне кажется, тайна поэта…
     На этой высокой ноте, я хочу закончить статью о книге Г.Онаняна "Моей судьбы бегущая строка".



Несколько стихотворений ГЛАНА ОНАНЯНА разных лет:

АЗ  ЕСМЬ…
Триптих

                1

Кто я? – поэт и переводчик,
На переправе перевозчик,
Ведущий опытным пером
Свой лингвистический паром:

Как роль певучая натуры,
Мне эта участь дорога –
Разноязыкие культуры
Соединять как берега!

Перелагатель, пересмешник,
Я – драгоман, я грич-толмач,
Я – физик с лирой, словом, смежник,
Играющий со Словом в мяч:

Удар – и мяч летит в ворота,
Удар – и больше нет ворот,
И шар земной с пол-оборота
Разбег космический берёт,

Мосты, сожжённые над Летой
Взлетают из небытия –
Что ж, к воплощенью сказки этой
Причастен, может быть, и я…

Кто? Меланхолик и флегматик,
Философ, физик, математик,
Ну, и пиит  - само собой
Не избалованный судьбой,

Кто? Перевёртыш, переводчик,
Паромщик, мостовик, связной,
И добрый гений спящих почек
На стыке осени с весной,


Эпохи нищеброд гонимый,
Со здравым смыслом на ножах,
Мятущийся, реальный, мнимый
Во всех возможных падежах –

Кто?  Экстрасенс, многостаночник,
Поэзии мастеровой,
Чудак, лунатик--полуночник
С сиянием над головой!

Суровый Рок насупил брови,
Обозначая жизни суть –
Путь от профана и до профи –
Воистину тернистый путь:

Я горд профессией отважной
Высоких трудностей и прав –
Я перевозчик самой важной
Из всех на свете переправ,
В астрале смертью смерть поправ!


                П

Старик, видавший  виды,
Вкушавший мёд и яд,   
Я в мартовские иды
Родился век назад,

Но Жизнь необратима,
Как ленту ни крути  --
Что ж Смерть, как побратима,
Пригрел я на груди?

Девятый свой десяток
Я разменял теперь,
И сдулся мой достаток
Под прессингом потерь:

Ведомый чувством долга
Во сне и наяву,
Поверьте – я так долго
Не для себя живу!

В самой серёдке марта
Под гороскопом Рыб,
Я в жизнь рванул со старта,
И, стало быть, погиб  --

Без страха, без обиды
Покинув райский сад,
Я в мартовские иды
Родился век назад…   

            Ш

Без уколов и таблеток,
На пороге в мир иной,
Я семнадцать пятилеток
Оставляю за спиной:


Жизнь чернила, обеляла,
Обольщала без затей --
Жизнь любила юбиляра,
И замучила, ей-ей!

Вот и всё!  Мой день рожденья
Под конец в краю родном
Станет без предупрежденья
Неизбежным Судным днём



ПИРОСМАНИ

Поют в подвальчике кутилы –
Малюй же вывеску, молю,
Чтоб на извозчиках катили
Сюда клиенты во хмелю,

Чтоб рыба прыгала, как надо,
Живьём на пиршественный стол,
Чтоб в каждом зёрнышке граната
Сиял поэзии простор,

Рисуй – душа твоя открыта
Всем дуновеньям, всем ветрам,
И роза сердца – Маргарита
Не знает золочёных рам…

Пусть тяжкий, как топор над плахой,
Мир чистогана жрёт и ржёт,
И оловянный дворник с бляхой
Твои метанья стережёт,

Пускай, дрожа и оплывая,
Чадит вагонная свеча,
Пускай болит душа живая
В застенках жизни-палача –

Переступи порог духана,
Забудь тоску и пыль дорог,
Во здравье каждого дыханья
Опорожни до капли рог!

Достань же кисти из котомки
И краски с горем пополам,
Чтоб воскуряли днесь потомки
Ьебе музейный фимиам,

Чтоб персонажи примитива,
Дар Прометея промотав,
Под всхлипы пряного мотива
Навек вписались в примитив,

Чтоб навсегда они застыли,
Реальные, как жизнь сама –
Рыбак и рыцари застолий,
Богач и бедная семья…

Рисуй, художник, Орточала
Великолепные сады
Так, чтоб картина источала
Любовь, как запах резеды,

Рисуй, безгрешный, оленёнка –
Ведь у тебя в запасе есть
Рогожа, чёрная клеёнка
И громыхающая жесть –

Живая жизнь твоя натура,
Твой мир взъерошенно пригож,
Когда охотник целит в тура
Из глубины твоих рогож…

Ты модный шлягер нам оставил
О миллионах алых роз,
И подпевать ему заставил,
И в зной мурлыча, и в мороз!


Пиросмани – художник-самоучка, примитивист, гениально рисовавший рекламные вывески духанов на рогоже и жести
Орточала – загородное место увеселений жителей старого Тифлиса

МЕДОВЫЙ   СПАС

Половодье цветов на выпасах,
В медунице пирует жук,
Колонковой кисточкой выписан
Каждый листик и каждый сук,

Пчёлы деток ещё не вывели,
Не намяли пока бока
Кочевые ли, кучевые ли,
Нежно взбитые облака,

Жизнь причудлива и затейлива,
Жизнь податлива и жестка  --
Как слепит закат из-за дерева,
Как божествен хитин жука!

…Почему-то сейчас мне кажется:
Если даже на склоне дней
Недоказанное докажется,
Недосказанное – важней


В бездны времени, в глубь агатовую
Я заглядывать не спешу  --
Ничего уже не загадываю,
Ни о чём уже не прошу:

Все мы – падчерицы и пасынки,
Вечно ищущие Отца,
Но над ульями Божьей пасеки
Только марево и пыльца…

Солнце мёртвых встаёт над пасекой,
Я вощину для сот припас –
С дымарём и с ножом за пазухой
Крестит   улья   Медовый   Спас!


 На фото : Глан Онанян и поэтесса Амалия Исаян, первую книгу ,которой "Заря вечерняя"перевелена Гланом Онаняном на русский язык!