Триптих

                Юрию Хаткевичу
1. Доверие

Мне шептал каждый лист на пути,
От осенней зардевшийся крови:
«Я сорвусь в никуда. — Воплоти
В неотрывном от Вечности слове!»

Так смотрела коза. Так звенел
В желтотравье последний кузнечик.
Тот же смысл голубел, зеленел
В тихих взорах задумчивых встречных.

Мальчик рыбу ловил у реки.
Огоньки его глаз безутешных
Тем же вспыхнули: «Друг, нареки,
Огради от крадущих — кромешных

В безымянстве. Стеною стихов,
Бытиём — от забвенья и боли!»
И согласный пронзил меня хор,
И не мог я противиться доле.

И вошёл я в хранилище слов
В белосветной бессмертья сорочке,
Чтобы мальчика пелась любовь,
И сбывалась надежда листочка,

И покрыл бы немолчный напев
Час печали, где крыть уже нечем,
И спаслись, окрылиться успев,
Двое встречных, коза и кузнечик.


2. Время

Ранним детством, древней Русью,
Выше яви, ниже крыш —
Навсегда летели гуси,
Полдень был высок и рыж.

Дымка, скошенное поле,
Мимо белые стада —
Сколько было светлой боли
В уходящем навсегда!

Руки горестно сжимая
И за стайкою следя,
Пела женщина немая
В пряже мелкого дождя.

Пела немо, пела взглядом,
И слезами, и дождём,
Потому что всё, что рядом, —
Через миг мы не найдём.

Ах, нельзя остановиться,
Стайке вслед лететь пора —
Ярославская вдовица,
Вифлеемская сестра!

Глину лет стада месили,
Был недвижен рыжий час.
Гуси время уносили,
Перья сыпались на нас.

Уст немых и плач, и лепет,
Кочевой гусиный стан,
Взрослой жизни грусть и трепет,
Умиранье древних стран…


3. Свет

Кто любовь сотворил и кто Сам есть Любовь, —
Неужели Он так одинок?
И неужто замыслил Он столько миров,
Чтобы кто-то любить Его мог?

Закрываю глаза, ставлю мыслям предел,
Запрещаю душе вопрошать, —
И является Свет, бесконечен и бел,
Так печален, что трудно дышать.

Ни лица, ни речей, ни мелькания крыл,
Только грусть, словно белый вьюнок:
Тот, кто Сам есть Любовь, Кто любовь сотворил, —
Неужели Он так одинок?..