Путём - дорогой на Кавказ...

Путём - дорогой на Кавказ
Побухать как в анекдоте
Собрались в харчевне раз
Вицин, Моргунов и Никулин...
 
Моцарт, Хачатурян и Шнитке!
 
Ресторан на Дунае , а ля будуар.
Суаре, вальсы, валюты, хрусталь...
Моцарт и Хачатурян распивают вино,
Альфреду Шнитке с ними скучно давно.
 
Моцарт, как хозяин, в парике и камзоле,
Со светскою ловкостью и венским лоском
Занимает гостей беседой о бабах и рок-н-ролле,
Пытаясь при этом не напиться в доску.
 
Он играет, любуясь, с бокалом вина:
"Майн либен херрен, это просто- весна!
Мелодия - это молочные реки,  а нежные звуки - это гляссе!
Радовать слух - её долг святой, подобна она гласу с небес !"
 
Хачатурян с  достоинством советского гражданина:
"Ритм в музыке нужен -  это двигатель автомашины!
Послушайте  "Танец с саблями" — вот где страсти-то!
Сердечный пульс заставляет учащенно биться!"
 
Шнитке, задумчив, но вставляет нервно:
"А я бы добавил диссонанс и смятенье,
Музыка - жизнь, игра света и тени,
Где хаос и порядок расположены верно!"
 
В зале звучит: "От гостеприимных жителей Вены
Нашим гостям из солнечного Еревана - лезгинка!"
Хачатурян, вставая, начинает разминать колени
И проверяет: застегнута ли у него на брюках ширинка.
 
Моцарт, вытирая пот, наливает шампанского в бокал:
"Ваш ритм, дорогой Армен, слишком уж дик и даже нагл!
Моя музыка — вот где изящество, лёгкость, полёт!
"Маленькая ночная серенада" — это тебе не компот!"
 
Хачатурян, слегка покраснев от вина:
"Но где же в вашей музыке страсть и война?
Мой "Танец с саблями" — это взрыв, это крик!
Вы милый Моцарт — просто отсталый старик!"
 
Шнитке, уже хмельной, добавляет с грустью:
"А я бы смешал "Пикник на обочине"  и "Войну и мир"!
Чтоб слушатель знал, что его не отпустит:
Нюхал напрасно он тайком в туалете эфир."
 
В зале звучит: "От ребят из солнечного Еревана
Нашим дорогим друзьям из города Вены - лезгинка!"
Хачатурян, вставая, убирает все лишнее из карманов
И проверяет: застегнута ли у него на брюках ширинка.               
               
 Моцарт, размахивая руками, как дирижёр:
"Ваш диссонанс, Альфред, — это просто позор!
Музыка должна быть гармоничной,  сон сладок,
Весь ваш "Концерт для альта" — сплошной упадок!"
 
Хачатурян, уже с трудом держась на ногах:
"Но где же в вашей гармонии страсть и размах?
Вот мой "Танец с саблями" — это буря, огонь!
Усталость забыта! Слышен топот погонь!"
 
Шнитке, даже не пытается больше двигаться:
"А я бы смешал "Лунную сонату" и брейк-данс!
Тогда бы вы все узнали,  что же есть декаданс,
И что означает свобода для художника и артиста!"
 
В зале звучит: " Ребята из города Вены
Для ребят из города Ереван дарят танец - лезгинку!"
Хачатурян, уже танцуя так, что на лбу вздулись вены,
Не забывает проверить молнию на ширинке.
 
Моцарт, почти падая, но всё-таки оставаясь ещё в бою
 
"Ваш танец, Армен, — это просто халтура и балаган
И гнуть вредный австриец продолжает линию свою
Моя же музыка — это неуловимый, небесный обман!
 
Хачатурян, с трудом открывая слипшиеся веки:
"Но где же в вашем обмане страсть и борьба?
Да что вы можете знать о трудовом человеке!
А вы Моцарт —дешевый трюкач, одна похвальба!!"
 
Шнитке, уже лежит на полу, голый, почти бездыханный:
"А я бы смешал маковую соломку с листьями коки!
Чтоб слушатель знал, что будет если пыхнуть марихуаны!
Между тем ночь подходит к концу, солнце восходит.
 
 
В зале звучит: " Джентльмены!
Это не в правилах города Вены!
Кто-то на кухне спер все ножи!"
Хачатурянов ещё не ловили на краже и лжи!
 
Моцарт, Хачатурян и Шнитке, обнявшись, поют:
"В плавнях шорох, и лягавая застыла чутко..."
Их споры бессмысленны, вот сила искусства!
"Гармония... ритм... диссонанс... Борьба и уют.."
 
А оркестр в углу зала продолжает дрожать от страха.
Это Хачатурян, с волосатой грудью и ножами в руках,
Начинает свой танец, и все за ним прямо вприсядку!
Шнитке — садится за виолончель, Моцарт хватает скрипку!
 
Ресторан на несколько дней подряд
Превращается насильно в музыкальный ад.
 
               
                Занавес