Разведка боем

Пру, расшвыривая кости,
По взбугрённой целине.
А навстречу, снова гости,
Если гости есть в войне.

Их от пуза поливаю,
Раскалившимся свинцом,
Чтоб на будущее знали,
Как без стука входят в дом.

Дымка стелется в овраге,
Плотью пахнет неживой.
Отопью грамм сто из фляги,
Да пора уже домой.

Где-то там, (в глазах поблекло),
Мой родимый батальон.
Если только, в этом пекле,
Продержался сутки он.

Как-нибудь, да дохромаю,
С пулей, раненый в бедро.
Трупов гору огибаю,
Наши… нет ли… всё равно.

За подбитым бэтээром,
Отдохну чуток пока,
Покурить бы, да не гнётся,
Сволочь, левая рука.

Звук противный, вроде с неба,
Вот же, сука, точно, дрон.
Это прибыл с солью — хлебом,
Шаловливый друг Карлсон.

Из-за башни вылетает,
Поднимаю автомат.
Третьей пулей попадаю,
Отправляя гниду в ад.

Лес, мне кажется, всё ближе,
Даже слышу соловья.
Верно глюки, ненавижу,
Бля, весь грязный, как свинья.

Мне б в санбат, скорее в баньку,
Да сестёр ассортимент.
Хоть и ранен — сокол Ванька,
Чёрт ему не конкурент.

Граммов двести, под тушёнку,
Я б сейчас приговорил.
А потом, на сутки, шконку,
С наслаждением, давил.

Взрыв от мины, вот же бля@и,
Не дадут мне помечтать.
И ещё гостинец, сзади,
Ухнул рядом… твою мать.

Из последних сил, как муха,
Меж воронками бегу.
Вот упал… и прямо в ухо:
— Щас, братишка… помогу!

Облилась душа от пота,
С вида в чёрном, морячков.
Подморгнул:
- Не бзди, пехота, а  сожми сильней очко.

А очнулся в лазарете,
На каталке, без трусов.
Врач, как ангел, в ярком свете,
Гул десятка голосов.

Медсестричка член побрила,
В вену шприц, небось для сна.
Пред глазами, всё поплыло,
Вот и кончилась война.