Подруга детства моего...

Посвящаю моей школьной подруге
Погореловой Наташе.
      
     В первый класс я пошла в Богдановке. В школе я подружилась с Наташей Погореловой и Таней Борисовской. Таня Борисовская редко была свободна после школы, мама её, тётя Клава, была строгой женщиной, зря Татьяне бездельничать не давала. Девочка много времени уделяла урокам и своим младшим братишкам.  Всё своё свободное время я чаще проводила с Погореловой Наташей. Она тоже жила на улице Рабочей, недалеко от дедушкиного дома. Это была симпатичная девочка с длинными белокурыми волосами, всегда аккуратно заплетёнными в две косы, голубоглазая, с приятной милой улыбкой. А какой у неё был приятный голос: он звучал, как серебряный колокольчик. Удивительно, но мы с ней никогда не ссорились. Нам вместе всегда было интересно.

     Очень хорошо помню, как мы с ней любили петь  песни, слова которых записывали, слушая  радио. Но особенно мы любили песню «Текстильный городок», которая начиналась так:
                В общежитии девчат фотографии висят,
                Дремлют ленты на гитарах, и будильники стучат.

     У Наташи была старшая сестра Валя, в школе она после восьми классов уже не училась, работала в колхозе дояркой. Вечерами в доме Наташи собирались подруги Валентины и пели песни, частушки, обсуждали сельские новости. Нам всегда было интересно слушать их пение, благодаря им мы много запоминали песен, которые по возрасту не всегда нам подходили. Заканчивался такой вечер сборами девушек  в кино на вечерний сеанс или танцы. Мы оставались одни и повторяли услышанный репертуар.

    Однажды, в самом начале зимы, когда моя бабушка Анюта повезла годовалого внука Андрея в Ош, к месту службы его отца в Киргизии,   пришло время рубить гусей. Уже стояли морозы, дальше птицу кормить не было смысла. Рубить гусей для дедушки не составляло большого труда, но всех их нужно было ощипать и разделать.   Я ещё не очень отличалась усидчивостью, щипать перья и пух я считала скучным занятием. И тогда дедушка Сергей решил поддержать меня,  предложив позвать на помощь мою любимую подружку Наташу, и пообещал по итогам работы дать нам денег на килограмм наших любимых конфет ирисок  «Золотой ключик». Эти конфеты тогда для многих из нас были просто мечтой, да стоили они недёшево, три рубля тридцать копеек за килограмм.

     Мы с Наташей с энтузиазмом принялись за работу. Несколько дней после уроков и подготовки домашних заданий, вместо походов в кино,  вечерами все упорно щипали гусей и даже пели свои любимые песни. Вместе с дедушкой Сергеем мы сидели в задней комнате (это была и кухня, и прихожая, и раздевалка), головы наши были покрыты платками, щипали перо и пух, опуская всё в глубокую ванну. Дедушка работал вместе с нами, он выполнял самую сложную часть работы – щипал крылья, с ними мы не могли справиться, так как там требовалась сила в пальцах, чтобы выдёргивать перья. Чтобы нам было веселее работать, он рассказывал разные истории из своего детства, из истории села. Где-то в середине работы мы приуныли, но воспоминание о «Золотом ключике» не давало нам потерять присутствие духа. И когда мы закончили всю работу, дедушка был доволен, что не одному ему пришлось с неё управляться, а с такими хорошими помощницами. Он остался верен своему обещанию:  торжественно достал из своего знаменитого сундучка деньги и вручил нам. Мы с Наташей тут же побежали в «дежурку» (так называли магазин, который работал вечерами), вручили деньги продавщице, и она нам взвесила целый килограмм «Золотого ключика». Разделив этот килограмм по-братски, довольные собой, мы разбежались по домам. Кстати, это были первые деньги заработанные нами.

     А после встречи Нового 1960-го года за мной приехали родители и увезли меня в город Шемонаиху в Восточно-Казахстанскую область к новому месту службы отчима. Проучившись там два с половиной года, в 4 класс я снова пошла в Богдановке. И наша дружба с Таней и Наташей опять продолжалась. Мы снова разучивали песни, ходили в  кино, гуляли на улице, бегали за книжками в сельскую детскую библиотеку, ходили к друг другу в гости. А после третьей четверти опять приехали родители и снова увезли меня с собой, но только теперь поближе — на целину, в Адамовский район нашей области.

     В то время я переписывалась с Таней Борисовской. В одном из писем она сообщила мне, что Наташа больна.  Говорили, что это последствие атомного взрыва в Тоцких лагерях в 1954 году, хотя это и скрывали. У девочки в головном мозге образовалась опухоль. Её мама, Татьяна, возила её в Ленинград, где жил её  старший сын. Там ей сделали операцию, но безуспешно, она после этого ослепла. Вернувшись в Богдановку, она уже не могла учиться, находилась дома.

    После окончания четвёртого класса я приехала в Богдановку на летние каникулы, в первый же день навестила Наташу. Она в одиночестве лежала в постели у окна. Мама и сестра были на работе. Мы с ней долго разговаривали. Наташа просила меня, чтобы я чаще приходила к ней. Дом был всегда открыт, чтобы желающие могли проведывать девочку.  Я прибегала к подружке, приносила ей гостинцы. Наташа всегда была в белом платочке, как старушка, голова у неё стала огромной от опухоли. Как она искренне радовалась, когда я общалась с ней, обо всём расспрашивала, мне рассказывала свои какие-то больничные истории, так видимо она старалась задержать меня у своей постели. Мне было очень жалко подружку. Но я долго не  могла оставаться у неё, детство брало верх надо мной. Ведь было лето – хотелось бежать на пруд, в лес, к подружкам. И теперь, когда прошло с тех пор более полувека, я не могу без слёз вспоминать эту добрую, светлую, чистую девочку. В её положении я никогда не видела, чтобы она капризничала, на кого-то сердилась, жаловалась. Слёзы порой стояли в её глазах, но это были слёзы радости во время нашей встречи, что я её не забыла, слёзы одиночества, горечь от невозможности, как прежде, общаться со сверстниками. И как я теперь себя корю, что мало тем летом проводила с ней времени.  Каникулы окончились, и я, попрощавшись с Наташей,  вернулась к месту учёбы.

     Зимой  из Богдановки пришло известие, что Наташа Погорелова умерла…
     Я всегда вспоминаю Наташу и думаю, какой она была бы, став взрослой. Светлый образ Наташи навсегда остался в моём сердце, она как красивый нежный цветок  притягивает к себе мою память, и забыть эту девочку невозможно.  Светлая ей Память! Царствие Небесное!

Сентябрь, 2018 год.

Фото из личного архива. Май 1960 г. Мои одноклассники после окончания 1 класса. Я после 2-ой четверти уехала к родителям. Моя любимая подружка Наташа стоит в 3 ряду слева, держит в руках маленький букетик цветочков. В центре моя первая учительница Мария Васильевна Пустовалова.
    Наташе я посвятила стихотворение «Смертельный атом».