Тугая пружина марша

упадёт  нить  сыро  с  грохочущего  веретена,
подвинет  песочные  стрелки
вычищено,
побелено,
зарубцовано,
подсмотрит  взгляд  мимо  пустого  окна –
дыма  нет, 
но  кайф  от  сигарет  присутствует,
в  излюбленной  позе  застынут  сны,
приоткроет  рот  форму  нового  здравствуй,
когда  прощаются,  так  и  идут,
точно  в  ту  дверь,
за  которой  свисает  номерная  петля  каждого…

скрип  отдаётся  не  слышно,
как  лунатика  сон  в  квартале  чёрных  мух,
хозяин  ночного  скрежета  близкий  друг  дома  теней,
его  запах  не  спутать,
он  встаёт  раньше  бумажного  доктора  стальных  отверстий
с  терпкой  гармонией  фальшивого  действия,
а  окна  заколочены  ставнями  лиц, –
это  берёт  за  живое,
вот  тогда  и  тухнет  огонь
в  металлических  крыльях  жар - птицы…

внебрачный  зародыш  утроб  в  пуповине  клыка
ртуть  матерей  раздал  детям,  лишённым  оперений  ос,
ульям,  сквозь  соты,  стекать  в  запрещённое – да,
лязгать  траками  Курской  Дуги
между  небом  и  птицами,
без  веских  причин  становится  пульсом  нежнее  льда,
тихо  чадить  выкошенной  росой  на  корточках  ковыли…

а  я  рядом,
я  ближе,  чем  даль,
из  последних  сил  балансирует  балансом  сажа,
в  моём  паспорте 
со  стеллажа  страниц
смотрит,
задирая  рубаху  холодного  воздуха,
фоторобот,

первый  инстинкт 
выдрал  тыл  остывших  событий  гостеприимными  капелярами,
наружу  вывалился  третий  сглаз,
разделил  километры  в  запаянное  тело,

лёд  стал  углями,  как  жестокое  и  гранитное  дно,
насквозь  подрагивают  голые  цветы 
в  городе  собак
без  очередей  их  вечного  лая,
тугая  пружина  марша 
чеканит  шаг  по  пластунски
набриолиненным  спокойствием  Будды.