Воробьевы горы А. Н. Майков 1842

Не горят златыми льдами,
Ни пурпурными снегами,
Средь небесной синевы
Их венчанныя главы;
С ребр не хлещут водопады;
Бездны, воя и шумя,
Не страшат пришельца взгляды,
Ни пугливаго коня;
Но люблю я эти горы
В простоте веселой их,
Их обрывы, их уборы
Перелесков молодых.
Там любил я, в полдень жаркий,
В тишине бродить. Вдали
Предо мною лентой яркой
Волны резвыя текли;
Прилетал порой тяжелый,
Звучный гул колоколов,
И блистал, как бы с престола
Между долов и холмов,
Сердце руси православной
Град святой, перводержавный,
Вековой - Москва сама,
И сады ея густые,
И пруды заповедные,
Колокольни, терема,
Кровель море разливное,
И в торжественном покое,
Между ними, в вышине,
Кремль старинный, сановитый,
Наш алтарь, в крови омытый
И искупленный в огне.

С этих гор святой вершины
Страшный миру исполин
Устремлял свой взор орлиный
На московския равнины
И огни своих дружин.
"Вот," - он мнил, - "венец желанный,
Плод трофеев и утрат!
Мы отсюда дланью бранной
Спеленаем север льдяный,
Сдавим гордый Арарат:
И пустынные народы
Предо мной копье склонят,
И до-полюсныя воды
У моих восплещут пят!
Мне-ль ты царство устрояла
Венценосная Жена?
Для меня-ль ты насаждала
Здесь величья семена?
Я пожал их в бранном дыме:
Царство Руссов - мне дано!
И заблещет днесь оно
В европейской диадеме
Как азийское зерно".

Так он мнил: венец нетленный,
Мира кровью окропленный,
Зрел над гордой головой.
И сжимал весь круг вселенной
Скиптроносною рукой;
А меж тем, угрюм и страшен,
Мрак спускался на поля,
И вокруг Кремлевских башен
Кралась пламени змея.