Глава 23. Танго на ощупь

Предыдущая глава:
http://stihi.ru/2024/12/03/7042


20 марта 1929 года.


Вот уже три часа я понуро раскачивалась на стуле, обхватив себя ледяными руками. Вернувшись домой засветло, я так и не удосужилась зажечь свет, и сейчас маленькая кухня была погружена во мрак, который разбавляли лишь ползущие по стенам отблески фар редких машин, владельцы которых задержались на службе. До звонка Джона оставалось меньше суток, а однозначное "Да" или "Нет" так и не посетило мою голову. Сознание будто раскололось на части, одна из которых, гордо вскинув голову, заняла позицию бескомпромиссного отказа, в то время как другая с тяжелым вздохом, очевидно склонялась в сторону обреченного согласия.

Перспектива какое-то время выступать в роли живой музыкальной шкатулки для общества напыщенных индюков во фраках, самопровозглашённых королей и королев, необходимость слушать их высокопарные беседы, лицезреть дежурные натянутые ухмылки казалась пыткой самого "разгульного" периода Средневековья и, безусловно, не оставляла никаких сомнений в правильности избежания оной. Мисс Фиоре… От одного упоминания Джоном ее имени, все мое нутро сжималось, а к горлу подступала тошнота. Я тысячи раз задавала себе вопрос, почему я столь болезненно реагирую на факт присутствия рядом с ним другой женщины. Ведь, если рассуждать логично, наши встречи можно было пересчитать по пальцам одной руки. Я едва его знала. Он мне ничего не обещал и уж тем более, не был ничего мне должен. Посторонний человек. Случайный прохожий. Абсолютно чужой. Я медленно закрыла глаза. Даже сейчас, сидя в неподвижной тишине, я слышала этот мягкий голос, вызывающий трепет и плавно растекающееся по всему телу тепло... Он осветил и заполнил собой те островки души, о существовании которых я ранее и не подозревала.

Чем больше я погружалась в воспоминания, связанные с мистером Хейденом, тем больше увязала в болотной паутине, сотканной из череды эмоций, домыслов и страхов, ни на миг не покидающих меня.

О чем он думал тогда в машине? Почему был так зол?.. Что на самом деле таили его слова? Банальную заботу? Желание защитить? Сочувствие? А может я и вовсе, вызвала в нем жалость… Мотивы Джона по-прежнему оставались для меня тайной за семью печатями. Одно, тем не менее, я осознавала наверняка – это не было равнодушием. В тонкой вуали электрически заряженного пространства между нами то и дело проскальзывал лёгкий флирт. Ловко жонглируя словами, Хейден словно то и дело пытался прощупать каждой фразой мой пульс. И ему это удавалось.

В памяти невольно всплыла наша давняя беседа с папой. Он любил порой изрекать различные отеческие сентенции и премудрости. Одна из них заключалась в том, что по манере езды и по тому, как человек держится за рулем можно сделать некоторые выводы о его характере. Не имея ни малейшего представления о том, как эти вещи могут быть связаны, тогда я лишь вежливо улыбнулась. Но с годами, наблюдая за людьми, поняла, что эти слова не были лишены смысла.

Что бы ни происходило в салоне машины Хейдена или за его пределами, мужчина чувствовал себя уверенно и непринужденно. Душевное равновесие, казалось, никогда не покидало его. Он вёл автомобиль сосредоточенно, осторожно, внимательно глядя на дорогу, но в то же время в его манере ощущалась некая доля азарта. Нечто терпкое, едва уловимое было в том, как он с лёгкостью вливался в общий поток там, где другой водитель ещё раздумывал бы - подождать или рискнуть? Джону же, тем не менее, по какой-то причине все же удавалось балансировать на столь контрастных плоскостях.

Так почему же со мной он не до конца проявлял ту же решимость и прямоту, присущую ему за рулём автомобиля? Если я интересна ему больше, нежели рядовой приятный собеседник, почему бы не сказать мне об этом прямо? Разве мы недостаточно взрослые люди? Джон отнюдь не был похож на мужчину, лишенного мужества выражать все свои чувства и мысли вслух. Это читалось в каждом его движении, жесте, даже манере разговора. Каждый наш диалог был подобен танго. Танцу, в котором партнеры сливались в абсолютном равенстве и гармонии, но в движениях каждого из них, в то же время, остро пульсировала кровь добычи и охотника одновременно. Однако, ни на миг Хейден не вышел из тени, он усердно сохранял свой статус инкогнито, не позволяя себе открытых вольностей.

Быть может, в этом и кроется ответ?.. Апогеем всего была та самая доля его пристрастия к риску? И общение со мной в подобной манере для него лишь очередная увлекательная игра?

Джон не производил впечатление подлеца. В ту ночь он заслонил меня собой от пули. Ни секунды не раздумывая. Какой бы ни была причина, по которой  он оказался тогда на этой улице, он мог бы этого не делать. Безусловно, у него, как и у всякого человека были свои темные стороны. Фантазии об идеальном абсолюте я отбросила еще в раннем детстве. Но Хейден казался мне, как минимум, порядочным. Во всяком случае, твердо осознающим, с кем и во что следует, или не следует играть.

Но если всё это не игра, в чем же тогда причина его амбивалентного поведения? Кто он? На кого работает? С какими делами связан? Его останавливает… что?  Страх навредить мне? В чем он замешан?

Повязка у него на глазу тоже не давала мне покоя. Быть может, в ней и кроется ответ на терзающий меня вопрос? Возможно, это и есть то, от чего он меня пытается уберечь, поэтому и не может быть со мной откровенным?.. Джон ни разу не заговаривал об этом, а я не решалась спросить о причинах скрывающегося под плотной тканью... Поначалу я решила, что это - временная мера предосторожности. Я не единожды видела, как медсестры накладывали такие пациентам и периодически заменяли их до полного выздоровления, в случае травм и инфекционных заболеваний. Но с момента нашей с ним встречи прошло больше месяца, а Джон по-прежнему носил ее. Я успокаивала себя тем, что проблема серьёзнее, и на восстановление, разумеется, требуется больше времени. Пройдёт неделя или две, возможно, три... и он будет на меня смотреть без ненавистной ткани. Однако, в глубине души я чувствовала, что реальность обстояла иначе.

Криминальная хроника пестрила красочными описаниями разного рода методов, к которым прибегала местная мафия, если ей оказывали сопротивление. От одной мысли о том, что, возможно, пришлось пережить Джону, бросало в холодный пот, а горькая как полынь ненависть к сделавшим это с ним, заполоняла все мое существо.

Внезапно перед воспаленным взором вновь образовались его черты. Тёмные насупленные брови, глубокий умный, немного усталый взгляд... Глубоко выдохнув, я крепче стиснула себя за плечи. Под пальцами заструилась плотная, чуть шероховатая ткань повязки. Блуждающий в венах едкий яд, неспешно стал теплым океаном, побуждая меня погрузиться в него и тонуть, тонуть, тонуть в неистовом желании оказаться рядом с Джоном, ощутить запах, обнять, ни о чем не спрашивая, боясь потревожить столь долгожданный покой. Но жажда что-то совершить, изменить, обернуть все вспять, как и в предыдущие дни безжалостно разбивалась о стену времени и обстоятельств.

"Почему, почему, почему всегда все так?.. Почему ты не обыкновенный нормальный мужчина, без всех этих выедающих сознание тайн? Почему мы не встретились с тобой в другое время? При других обстоятельствах?  Что было бы тогда? Ты бы?.."

Внезапно часы на кофейном столике пробили восемь. Я, пошатываясь, поднялась со стула, развеивая морок назойливых демонов сознания. Через полчаса должен был прийти ещё один ученик и мне необходимо было подготовиться к занятию. Этот факт был маленькой стабильной радостью. Пока есть какая никакая работа, грех паниковать. Безусловно, это не деньги, способные превратить все мои проблемы в пыль, но во всяком случае в холодильник будет что положить. Начав приводить ноты в порядок, я вдруг осознала, насколько сильно устала от собственных терзаний и беспомощности. От нависшей надо мной опасности, вечной недосказанности, неопределённости и тайн. От собственной жизни, от себя самой. Мне нужен был перерыв, нужно было время.

***

Когда входная дверь за учеником закрылась, я решила отсортировать документы и письма дабы хоть как-то отвлечься. Однако, не прошло и часа, как мою голову вновь захватили мысли о мистере Хейдене. Только теперь чувства сострадания, отчаяния и тоски разбавил неожиданный прилив злости. Злилась ли я на Джона? Нет. Это была та самая пресловутая злость на саму себя.

"Все его чувства к тебе - лишь плод твоего разгулявшегося воображения. С чего ты взяла, что вообще ему интересна? Отец, мать, соседи, знакомые, сколько их - тех, кто видел в тебе маленькую девочку, Хелен? С какой стати ему видеть тебя какой-то иной? Он просто проявил жалость и сочувствие к потерянному ребенку. Да и в конце концов, вежливость и хорошие манеры еще никто не отменял. Девочка, твоя максимальная награда – это его нарочитая благодарность за помощь той ночью и на этом все. А уж благодарности ему не занимать, ее хватит с лихвой, и не только для тебя одной"...

В самом жерле чёрной дыры, поглощающей остатки самообладания, возникло смеющееся лицо Луизы. Не сдержавшись, я грохнула папкой с бумагами по столу и задрожала всем телом. - "Нет. Это совершенно не то, о чем ты думаешь! Ты просто в очередной раз хочешь обмануться!"

Обмануться... Прислонив холодную ладонь ко лбу, я судорожно выдохнула и обессиленно опустилась в кресло. Ком в груди обжигал огнем. Злость так же молниеносно отхлынула, как и возникла, уступая место щемящей горечи. Я представила, сколь жалко должно быть сейчас выгляжу со стороны. Стерев соленую влагу со щёк, я налила в стакан воды и постаралась взять себя в руки. Ещё многое предстояло обдумать. На принятие решения остались считанные часы.

***

Заключительный акт моих душевных мук был отведен короткой встрече с тем подонком. Чью именно персону он имел ввиду? Это Джон? Майкл? Кому из них я могла доверять, а с кем стоило держать ухо востро? Что следует предпринимать в таких случаях я не знала. Чего ожидать от тех, кто мне угрожал - тоже. В серьёзности намерений этого верзилы сомневаться не приходилось. Если дело зайдет слишком далеко, самой мне с этим никак не справиться.

Необходимо обезопасить себя. Нужно решить вопрос с жильём и отложить достаточно денег на случай, если придётся на какое-то время уехать из города. Какая сумма могла бы понадобиться для этого, я примерно представляла, и эта цифра не слишком-то обнадеживала. Кое какие сбережения у меня имелись, но этого было слишком мало. Боб, после нашей милой беседы с Биллом, непрозрачно намекнул, что мое место в стенах "Сюрикэна", как и зарплата за последние пару недель, под очень большим вопросом.

Майкл... Остались ли у меня к нему чувства? Иногда в памяти всплывало что-то хорошее, связанное с ним. В такие минуты мне казалось, что что-то во мне отзывается... иногда, я даже почти ощущала, что скучаю по нему. Безусловно, мне было жаль Чарли, но его история так и осталась для меня туманной.

Конечно, я не верила Риду до конца, и тем не менее, не могла отказать в помощи. Но банальное ли сочувствие было главной причиной этому? В одну из бессонных ночей, когда я лежала, уткнувшись взглядом в потолок, ответ на этот вопрос посетил меня сам. Он оказался куда прозаичнее, нежели можно было предположить. Мной руководило чувство вины. Я прекрасно осознавала, что не имела права скрывать от Майкла, что работаю в баре и эта мысль тупой ржавой иглой саднила под рёбрами. Я надеялась, что, облегчив жизнь Риду, это освободит и меня саму, вернет мне долю спокойствия и, в последствии, поможет разобраться в чувствах к Майклу.

Угрозы, аренда, работа, Майкл... Всё это обходилось мне слишком дорого. И где я могла достать такие деньги в короткий срок?

Неких особых знакомств и "полезных" связей моё скромное существование и работа преподавателя не предполагали. У меня была Мира. Мой верный островок поддержки, тепла и понимания, всегда готовый выслушать и помочь. Помочь... даже себе во вред... Она, как и её родители были моей опорой в самые трудные времена, сколько я себя помнила. Я знала, что в случае чего могу на них положиться. У Торнтонов были деньги и знакомые, среди которых, возможно, нашелся бы тот, кто смог бы мне помочь... Но обратиться к ним в этой ситуации - значило подвергнуть их опасности. От одной этой мысли меня бросило в дрожь. Нет, это исключено.

Я до последнего отчаянно противилась, но скрепя сердце все же вынуждена была склонить чашу весов в сторону второй части своего расколотого сознания и признать, что предложение Джона – единственный доступный вариант.

В глубине души я желала увидеть его снова... но здравый смысл твердил об одном и том же. Наши встречи с ним не дали мне ни единого ответа, а количество вопросов неумолимо росло. С каждым разом, я все больше увязала в этой истории. Предстоящее "свидание" только всё усложнит, в этом не было никаких сомнений. А от одной мысли о Луизе, и о необходимости любезничать с ней меня и вовсе воротило. Но выбора не оставалось.

"Я еду зарабатывать деньги. Остальное нужно постараться выбросить из головы. Буду держаться вежливо, но отстраненно. Вынесу из этой поездки все, что возможно. Если Джон не соврал и это не очередная ловушка, я вернусь с неплохим гонораром. К тому же чистый воздух пойдёт мне на пользу, да и за городом немного спокойнее нежели здесь. Пара дней – это не так много. А публика... кого бы я там ни встретила, после завсегдатаев бара, думаю, я способна выдержать чуть ли ни любое общество. Деньги. Это сейчас главенствующее. Я со всем справлюсь. Как всегда, справлюсь".


Глава 24: