Наутилус

Мне часто везло, но везение тут ни при чем.
Твой латте остыл. Ну и ладно. Мы скоро начнeм
сражаться, и в поле закружат хрустальные танки.
Ты гладишь по шерсти (но будто бы гладишь с изнанки)
и куришь в окно, и опять говоришь ни о чем.
Зачем притворяться?
Ведь правда нисколько не жаль,
что это сбылось. Но скажи, не пора ли нажать
на красные кнопки, включить все рубильники сразу?
Меня не смущают ни драмы, ни общие фразы.
Свети мне, как светит в окно обнаглевший фонарь,
не видя преград, не стыдясь и не зная об этом.
А где-то внизу, на границе сомнений и света,
из ветра и пены рождается новая блажь.
Весна переходит границы.
Девятый этаж...
Луна — как свинцовая пуля в лопатке поэта,
и темным пятном хмарье надвигается хмарь.
Похоже, соседи уснули. Давай же, ударь
по струнам. И пусть зазвенит, задрожит, растревожит.
Не стоит мне лгать. Я всё слышу!
Я тоже...
Я тоже!..
И с крыши течет, и бесчинствует черная тварь,
моля не бросать её здесь, не сдаваться на милость
опасных безумцев, решивших, что мы докатились до самого края и всё ещё рвемся за край.
Ты слышишь капель? Это просто весна.
Так и знай:
я буду молчать
          и любить тебя                под Nautilus.